Отец привел домой молодую любовницу и выгнал меня на улицу

Первая глава из книги фэнтези “Замуж до утра”, Теона Рэй. Стильный любовный роман с атмосферой викторианской Англии 19 века. Я буквально с головой погрузилась с чтение, и с напряжением следила за приключениями героини. Рекомендую!

Я задыхалась от злости. Моя бывшая подруга держала за руку моего отца и противно улыбалась.

— Дорогой, — промурлыкала Бранда, поправив белоснежный локон под черной вуалью, — мне кажется, пора подыскать твоей дочери жениха. У меня есть на примете один очень удачный вариант… Ты его, наверное, помнишь: мистер Хардинг, владелец похоронного бюро. Да, он уже немолод, но недурен собой и довольно богат. Предлагаю позвать его на ужин завтра. Не к нам домой, конечно, все-таки траур.

Пока отец виновато смотрел на меня, я прожигала Бранду взглядом. Она сегодня нарядилась в черное, как и все мы, будто ее и впрямь расстроила смерть моей мамы. Как она посмела надеть траур? Много лет мама кормила ее, разрешала ночевать в нашем доме, помогала чем могла. Но Бранде не свойственно чувство благодарности, как выяснилось.

Разом померкли все звуки и краски. Я слышала биение своего сердца, скрежет зубов, и слащавый голосок подруги как сквозь толщу воды.

За дверью в большой гостиной гости прощались с моей матерью. К слову, сегодня ее похороны, а папа привел свою любовницу…

И вот я, вся в черном, стою посреди комнаты и слушаю, как моя бывшая подруга “подыскивает” мне жениха.

— Вы не выдержали траур, папа, — прошептала я отцу. — Более того, крутили роман за спиной мамы! И как давно?

— Я бы попросил тебя быть поуважительнее, — мистер Болейн вскинул брови, в его серых глазах мелькнуло разочарование. — Я твой отец, и ты не имеешь права…

— Отцы не спят с подругами своих дочерей! Не приводят их на похороны своих жен! Там, — я ткнула пальцем в сторону гостиной, — моя мама в гробу, и куча оплакивающих ее родственников! А ты привел в еще не опустевший дом подзаборную девку!

“Девка” обиженно взвизгнула и прижала пальчики к пухлым губам. Я видела в глазах Бранды смех, но она изо всех сил старалась делать вид, как сильно мое высказывание оскорбило ее.

Отец не мог решить, что ему делать: успокаивать любовницу или объясняться с дочерью?

— Я сбегу, папа, — выпалила я не подумав. — Уйду из дома, если вы сейчас же не проводите Бранду за ворота!

— Условия мне ставить будешь? — взревел он. Его черные с проседью волосы, почти встали дыбом. Я от страха зажмурилась, но всего на миг – не привыкла видеть его таким. — Хочешь уйти? Давай, вперед! Только прямо так, в чем есть. Ни денег, ни вещей забрать я тебе не позволю!

Наверное, он думал, что я разревусь и попрошу прощения. Я бы так и сделала, если бы не мама… Если бы отец привел Бранду чуть позже, через месяц или два, мое негодование было бы куда слабее.

Я развернулась на каблучках, поправила сползшую набок вуаль и с прямой спиной покинула роскошно обставленную комнату. Прошла по мраморным полам, случайно зацепила носком сапога край дорогущего пушистого ковра, привезенного дядей с какого-то пафосного аукциона в прошлом году. Мазнула взглядом по картинам в позолоченных рамах, по бархатным тяжелым шторам и обитым темной кожей стульям.

Уходя, я оставляла свое наследство папеньке и его новой будущей жене – девушке, чьи молодость и жизнь могли закончиться под забором работного дома, если бы не помощь нашей семьи.

Решимости мне было не занимать до тех пор, пока я не толкнула дубовую дверь и не оказалась на улице. В ту же секунду ветер швырнул мне в лицо горсть холодных капель, заставив поежиться от холода. Ароматы дорогих духов гостей, которыми пропитался сегодня весь дом, сменились запахом прелых листьев и гнилых яблок.

Осень в Лондон пришла уже давно, но я еще никогда не гуляла по темным улицам в легких сапожках и одном только платье. Не захватила даже рукавичек!

Дверь за спиной захлопнулась от сквозняка. Я вздрогнула и обернулась. Взглядом нашла окна гостиной, но из-за плотного тюля не могла разглядеть лица гостей. Слышала только плач старух и тоскливо ноющую скрипку.

Вероятно, в этот вечер я не осознавала, что делаю, по причине того, что еще не отошла от смерти мамы. Всего четыре дня назад меня огорошили известием о том, что она не справилась с хворью, потом я была занята организацией похорон, а сегодня самими похоронами. Этим вечером, в момент, когда я проводила последнего скорбящего в гостиную, где стоял гроб, отец должен был вернуться домой с тетушкой Одрой, которая не могла передвигаться самостоятельно.

А вместо тетушки он привез Бранду.

Я тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. Промозглый ветер почти заставил меня одуматься и вернуться в теплый дом, к камину и горячей еде, но усилием воли я переборола себя и спустилась по мокрым ступенькам. Под ногами хлюпнула лужа и окатила низ моего платья грязными каплями. Я расстроенно поджала губы, еще выше подняла подбородок и больше не оглядывалась, пока не вышла за ворота.

Слезы душили. От злости я рычала на каждую яму по пути, на слишком длинное платье, на моросящий противный дождь. Последней каплей стал коричневый листик тополя, который прилепился к моей щеке, невесть откуда взявшись.

Только помня о том, что у меня еще есть родной человек в этом городе, я находила в себе силы идти дальше.

Ванесса жила в самом убогом районе городе. Я заходила к ней в гости всего однажды, и то не одна – за мной приглядывал помощник папы. В тот день я не могла не навестить подругу: все-таки Новый год, а она совсем одна и без подарков. Ванесса выгнала меня почти сразу и, чуть не плача, попросила больше не приходить. Я почти обиделась, но потом она объяснила, что находиться в ее доме мне совсем небезопасно.

Тогда я ее послушала, а сейчас мне у нее было бы куда безопаснее, чем на улице.

Я остановилась за поворотом от дома Ванессы и стянула с лица раздражающую вуаль, прикрепила ее конец к шляпке. Дождь тут же оросил мое заплаканное лицо, остудил пылающие щеки, и я вздохнула чуть свободнее. Папа одумается, я уверена. Уже завтра он пошлет своих людей на мои поиски, и уже тогда я смогу снова поставить ему условие: я или Бранда. Он выберет меня… наверное.

Неподалеку жалобно взвыла голодная собака. Встречаться с ней я совсем не хотела, а потому поспешила пересечь темную улицу и нырнуть в арку между кособокими домишками. Шмыгнула носом, молясь, как бы не простудиться, и занесла руку над прогнившей от сырости дверью.

Интересно, что скажет Ванесса, увидев меня в таком виде? Пустит ли в дом или снова прогонит?

Ванесса, молодая женщина тридцати двух лет, всегда выглядела как мальчишка. Когда мы с ней познакомились, я ее приняла за парня, смутилась и накричала, чтобы та не подсматривала за мной в примерочной. Потом мы частенько вспоминали тот случай и смеялись…

Дверь скрипнула, и на пороге, с фонарем в руках появилась моя подруга. С короткой стрижкой, в брюках и рубашке – как есть, парень! Мой отец, увидев женщину в мужской одежде, наверняка сошел бы с ума и обозвал умалишенной нищенкой.

— У меня всего два вопроса, — негромко проговорила Ванесса, всматриваясь в мое лицо, — но задам я тебе их позже. Проходи скорее.

Со вздохом я двинулась за подругой по пыльному коридору. Она подала мне руку, чтобы я не разбилась на кривой скрипящей лестнице, зацепившись каблуком за щель в ступени. Молча мы миновали подвал, еще одну лестницу, и оказались в просторной теплой комнате, где почти всю свою жизнь Ванесса пряталась от охотников.

Я в очередной раз прикинула, не вернуться ли домой, но искусственный огонь в углу помещения окатил меня теплом, и я передумала.

Ванесса оставила масляный фонарь на столе среди кучи “ценного” хлама. Она каждую жестянку называла ценной, и мне было не понять почему, до тех пор, пока я не узнала, что именно из этого хлама можно сотворить. Например, огонь: уж не знаю, как он работает, но печь с искусственным пламенем, обвивающим длинную проволоку, помогала Ванессе не замерзнуть и в то же время не выдать ее местонахождение снопом дыма.

— Сюда садись, — подруга кинула какое-то тряпье на кособокий табурет и указала мне на него. — Зуб на зуб не попадает, продрогла вся.

— Ага, — шмыгнула я носом. — Холодно, осень…

— Где твое пальто?

— У меня его больше нет. Ничего нет, кроме того, что на мне.

Тоска по родному дому вновь затопила мое сердце. Я смахнула слезу со щеки и попыталась улыбнуться. Мама всегда говорила мне, что нужно улыбаться, несмотря ни на что, и тогда судьба будет к тебе благосклонной. Я не улыбалась, пока шла к Ванессе, и судьба забросила меня в свалку, которую подруга называла своим домом. Я бы в этой сплошь заваленной железяками комнате и дня не прожила!

— Чая нет, — Ванесса сунула мне в руки керамическую кружку. — Кипяток поможет согреться, а потом ты расскажешь мне, почему шатаешься по улицам в таком виде.

— Спасибо, — кивнула я, с благодарностью принимая кружку.

Пока я приходила в себя, Ванесса подвязала края рубашки на талии, натянула на голову пилотные очки и склонилась над столом. В ее руках что-то скрежетало, свистело, искрило, и я отодвинулась вместе со стулом поближе к печи, во избежание травм. В полумраке комнаты языки пламени казались мне слишком яркими и пришлось повернуться к ним спиной, но так мое лицо было в опасной близости от сверкающей железяки в руках подруги.

— Что это? — спросила я, и своим вопросом заставила женщину прерваться.

— Кое-что, — отмахнулась она, сдвигая очки на лоб. — Долго объяснять, но если коротко: это изобретение перевернет человеческое представление о смерти!

— О твоей? Если ты эту штуковину представишь человечеству, то охотники снесут твою голову с плеч в считаные мгновения.

Ванесса фыркнула:

— Они и без того от меня не отстают, а так хоть будет за что казнить. Давай, рассказывай, что ты делаешь в моем доме поздним вечером в траурном платье?

— Мама все-таки умерла. Болезнь мучила ее все сильнее, и четыре дня назад добила. Сегодня похороны… На которые мой отец привел молодую любовницу. Бранду – если ты помнишь, кто это.

Ванесса сверкнула черными глазами. Ее аккуратные губы вытянулись, но тут же сжались в тонкую линию.

— Ту самую Бранду?

— Угу. Не знаю, как папа будет объяснять людям, почему не носит траур, но, видимо, его это совсем не заботит. Что странно: мой отец никогда бы так не поступил. Он будто сам не свой, уверяю тебя.

— Она его опоила?

— Да брось, — скривилась я. — Приворотное зелье днем с огнем не сыщешь, охотники последнюю ведьму сожгли прошлой зимой. Скоро совсем всё уничтожат…

— Не отвлекайся от темы. Так ты ушла?

— Вроде того. Я поставила папе условие, пригрозила, что уйду, если он не прогонит Бранду.

— Видимо, не прогнал…

— Более того, он не позволил мне взять вещи и хоть сколько-то денег. Я добиралась до тебя в платье, промерзла насквозь! У меня нет даже пенни на извозчика!

Ванесса устало опустилась в деревянное кресло, кое-как прислоненное к стене, чтобы не упало за неимением четвертой ножки.

— Аманда, я бы с радостью отдала тебе все деньги, что у меня есть, ты ведь знаешь.

— Но у тебя их нет, — кивнула я понимающе. — Да мне и не нужно, не беспокойся. Мне бы только сухой угол и чистые полотенца.

— Остаться у меня тоже нельзя. В любое время сюда могут нагрянуть охотники, и они не станут разбираться, кем ты мне приходишься. Убьют обоих, понимаешь?

Я снова кивнула. Облегчение, которое я испытала, войдя в теплую комнату, вновь покинуло меня. Я ведь знала, что Ванесса не позволит мне остаться, и вовсе не потому, что ей жалко делиться своим домом, а потому что она за меня беспокоится. Да мне и самой не хотелось бы стать жертвой охотника за то, в чем я не виновата. Много лет они не могут отыскать, где живет опасный, по их мнению, техномаг, но рано или поздно это случится. Тогда они придут за Ванессой, и ей уже некуда будет бежать.

Но куда мне теперь идти? На улице промозглый ноябрь, вот-вот пойдет снег. В шелковом платье и дорогущем колье из гагата я сумею протянуть разве что сутки. И то, сутки – это много. Воришки не дремлют, а за драгоценность и убить могут.

— Я оставлю его у тебя, ладно? — замочек щелкнул, и тяжелое колье упало в мои ладони. — Сохрани, пожалуйста. Оно мамино.

— Аманда… — Ванесса посмотрела на меня жалобно, как на умирающего котенка. — Ты разбиваешь мне сердце. Вернись домой, прошу! На улице тебе не выжить, сама ведь знаешь.

— Знаю, — всхлипнула я, не переставая улыбаться, как наказывала мама. — Но что делать? Я справлюсь, вот увидишь. Найду работу, хоть какую-нибудь. Слышала, мисс Стортон ищет экономку. Мы с ней близко знакомы, и она обязательно возьмет меня к себе. К тому же я все еще надеюсь, что папенька не совсем выжил из ума, и не променяет единственную наследницу на безмозглую блондинку с улицы.

Ванесса собиралась что-то сказать, но ее прервал шорох за шторой, отделяющей рабочую комнату от спальни.

Я в ужасе уставилась на молодого, симпатичного мужчину, который тенью скользнул к огню и встал между мной и Ванессой.

— Дамы, я бы и рад дать вам еще немного времени, чтобы вы смогли поболтать, но у меня его нет! Ванесса, твое последнее слово?

— Нет, Риган! — прошипела она. — Я не подставлю ни тебя, ни себя!

— Тогда я вынужден просить помощи у этой милой леди, — с нервной улыбкой темноволосый незнакомец в идеально скроенном костюме встал передо мной на колени, и пока я справлялась с шоком от его неожиданного появления, попросил: — Станьте моей женой, прошу вас! Я заплачу! Этих денег вам хватит на дом и слуг, на безбедное существование в ближайшие несколько лет, пока вы не выйдете замуж по-настоящему.

— Господи, Риган! — возмущенно фыркнула Ванесса. — Просто скажи журналистам правду.

— Не могу, — буркнул мужчина через плечо, не отрывая от меня умоляющего взгляда. — Если я сообщу им, что невеста бросила меня за день до бракосочетания, мне конец.

Я непонимающе хлопала глазами. До меня дошло, пусть и не сразу, что все это время Риган прятался в спальне и слышал все, что я рассказывала Ванессе. Настоящий джентльмен дал бы знать, что мы не одни!

— Прошу вас, милая Аманда, выходите за меня! — Риган дернулся вперед, чтобы взять мои руки в свои, но вовремя опомнился. — Вам нужны деньги, а мне нужна жена. Уже утром мы с вами расторгнем брак, клянусь! Я не дотронусь до вас и пальцем. Мы только сделаем вид, что счастливы, распишемся в этих их бумажках и дадим понять журналистам, что брак заключен.

***

Продолжение книги фэнтези читайте онлайн на Литнете:

“Замуж до утра”, Теона Рэй ❤️

Я читала до утра! Всех Ц.