– В смысле он твой сын и будет жить с нами? – на юбилей муж сделал мне подарок

– Привет! – бросаюсь мужу на шею, но замираю в метре от него, словно мои ноги приклеились к асфальту. – Дети сегодня просто размножаются!

Веселый смех и крики детей доносятся до меня, словно сквозь водяную завесу, отдаленные и глухие. Голова гудит, а кровь в висках пульсирует.

Получив загадочное смс-сообщение от мужа: “Выйди, пожалуйста, на улицу. Одна. Срочно. Ток не ори.”, я впадаю в ступор. Передо мной стоит Максим, мой любимый и единственный муж. Ему без пяти минут сорок лет.

Серьезный до мозга костей.

Подобные шутки не в его стиле.

Суровый, редко улыбающийся мужчина с массивными плечами. Его насупленные густые брови и серьезный взгляд зачастую отталкивают малышей.

Заинтригованная в ожидании сюрприза, я попросила родителей присмотреть за Викой, нашей доченькой. А теперь уже жалею, что вышла одна. Но я не ждала такой подлянки от Макса.

Странно видеть мальчишку лет шести, робко держащего моего мужа за руку и называющего его “папа”.

Беспомощно открываю и закрываю рот, словно рыба выброшенная на берег.

Мне не хватает воздуха.

Ну точно, я наверное, чем-то отравилась и брежу. Такого просто не может быть.

Прикладываю тыльную сторону ладони ко лбу, чтобы проверить температуру.

Меня бросает то в жар, то в холодный пот.

Яркий солнечный блик, отраженный от зеркальной игрушки на улице, больно бьёт в глаза. Чувствую, как к горлу подступает ком. Все тело судорожно сжимается.

Нет, этого не может быть.

Шестнадцать лет брака за плечами. Муж не мог мне изменять.

Только не мой Максим.

Смотрю на мальчишку. Его лицо имеет ту же форму, что и у моего мужа: овальное с мягкими линиями. Его нос – тот же прямой и аккуратный, что и у мужа, и форма губ тоже кажется мне знакомой. Цвет волос светлый, а мой муж брюнет. Если бы я не видела детских фотографий мужа, где его волосы светлее соломы, могла бы ухватиться за эту деталь. Увы, я знаю, что цвет с возрастом становится темнее.

Глаза серо-голубые, довольно редкий цвет. Смотрю и вижу своего мужа, тридцатипятилетней давности. Просто копия Максима, этот факт нельзя отрицать.

– Так вот что ты мне решил подарить? – старюсь отшучиваться, но внутри все кипит от гнева.

Только после детального сравнения ребенка и моего мужа, до меня начинает доходить тот факт, что они родственники. Мозг усиленно отрицает происходящее, но реакция тела подсказывает, что шестое чувство не ошибается.

Это вызывает во мне смешанные чувства.

Мальчишка смущенно улыбается.

– Гриша, – муж тихим спокойным голосом обращается к сыну, – Беги внутрь, мне нужно поговорить.

Маль чик сначала неуверенно кивает, но переведя взгляд на меня, быстрым шагом направляется в ту сторону, откуда доносятся веселые крики детей, при этом предусмотрительно обходя меня бочком.

– Максим, ты сейчас серьезно?

Все еще не верю, что это правда. Муж привел сына. Подарил эту чудесную новость на мой тридцатипятилетний юбилей.

Я не могу поверить своим глазам. Мой голос дрожит, и я чувствую, как холод пронизывает мое тело.

Привел сына.

Сына?!

На мой юбилей?

Максим стоит передо мной, его лицо остается таким же серьезным, как всегда. Он смотрит на меня с невозмутимым выражением.

Нет. Пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации. Какое-то решение. Оправдание. Не могла я столько лет не замечать, что мой любимый муж живет на две семьи. Такого просто не может быть! Он бы выдал себя какой-то мелочью. Запахом. СМС-кой. Оговорился бы хоть раз. Иначе и быть не может.

Или я настолько слепо верила, что игнорировала все сигналы?

Я чувствую, как мои ноги начинают подкашиваться. Моё сердце стучит в бешеном ритме.

Голова идет кругом. Дергаю себя за ворот блузки. Тяжело дышу.

Все вокруг начинает лихорадочно вращаться перед глазами.

– Прошу, скажи, что это твой племянник! – молю, все еще упорно стараясь отрицать очевидное.

– Это мой сын, я не мог поступить по другому. Прости.

Не могу найти, что на это ответить. Просто “прости”.

– Ты что, с ума сошел? – Мой голос звучит пронзительно, и я не могу скрыть гнев и обиду. – Это что, подарок на юбилей? Ты просто так взял ребенка и принес его сюда, как будто это в порядке вещей?

Максим продолжает смотреть на меня, не реагируя на мой крик. Его лицо не меняется, и я чувствую, как растет напряжение. Лишь играющие желваки и плотно сжатые зубы на лице Максима выдают напряжение.

Внутри меня бурлит ярость и страх. Я не знаю, как справиться с этим. Все переворачивается, и я нахожусь в состоянии полного замешательства и недоумения.

Муж обнимает меня.

Все внутри кричит, чтобы я оттолкнула его от себя. Но я так не умею. В его теплых объятиях я всегда нахожу покой и умиротворение. Макс – моя главная опора, мой личный островок безопасности. Как утопающий хватается за все подряд, так и я вцепилась в мужа мертвой хваткой, не понимая, что именно эта близость причиняет мне боль.

– Все не так, как ты думаешь, – Максим хмурит брови сильнее обычного.

– А как? Прошу, скажи, что это не твой ребенок.

Молю. Заклинаю. Пускай это будет что угодно, только не это.

– Малышка, послушай…

Я отрицательно качаю головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от застывших в глазах слез.

– Пусти, – предпринимаю вялую и слабую попытку вырваться из крепких объятий мужа, но он лишь сильнее удерживает меня.

– Да погоди ты, выслушай, – Максим настаивает.

Я закрываю глаза и уши руками, не желая выслушивать оправданий мужа. Он мне изменил.

Мальчик не старше нашей Вики.

– Сколько? – шепчу вопрос ослабевшими губами, не в силах поверить в происходящее.

Открываю глаза, чтобы взглянуть в лживое лицо моего супруга.

– Сколько ему, – повторяю свой вопрос.

– Шесть. Почти семь. – муж произносит и на его лице моментально пробегает мрачная тень.

Лицо краснеет от злости.

Он попался.

По полной.

Нашей дочери семь.

А это значит, что он крутил роман во время моей беременности.

– В смысле он твой сын? Может еще скажешь, что он будет жить с нами? – мой голос переходит на ультразвук. – Как ты это объяснишь нашей дочери?

– Не ори, они все равно будут учиться в одном классе, – раздраженно осаживает меня муж.

Я смотрю на него во все глаза.

– Пока я лежала на сохранении, дрожа за Вику, ты, я вижу, не волновался…

– Лесь! Будет так, как я сказал. К чему это скандал? Напоминаю, внутри гости. Иди к ним и улыбайся!

– Максим, ты хоть представляешь, как это выглядит? Ты нагулял дите и суешь его мне под нос, на мой праздник?

Макс убирает руки в карманы и буравит меня своим тяжелым взглядом.

– Лесь, ну привел бы я его вчера, или сегодня, что изменилось бы? Так вышло. Теперь надо подстраиваться.

Я стою в шоке и не понимаю, как мне дальше быть. Смотрю на прохожих, словно ища поддержки. Оборачиваюсь и вижу за окном маленькое лицо Гриши, украдкой наблюдающего за нами. Эта картина приводит меня в еще большее бешенство.

– Зачем вообще ты его привел?! Голицын, ты действительно считаешь, что я с этим смирюсь? – я уже не в силах себя сдерживать и просто истерю, а прохожие на улице заинтригованно озираются.

– У тебя выбора нет. Это мое решение. И точка. Приводи себя вы порядок, выдохни, и давай внутрь.

– Ты мне рот не затыкай! Серьезно?! Я должна принять твоего нагулянного ребенка? – лицо мужа окрашивается в алый цвет, наливаясь кровью. Но я игнорирую первые сигналы опасности и продолжаю, – Ты решил, что семейный праздник прекрасная возможность представить своего отпрыска? Где вообще его мать кукушка?

Крепкие объятия мужа ослабевают и он наконец отступает.

– Леся, следи за тем, что говоришь. Предупреждаю, – рычит сквозь зубы, словно зверь, на чью добычу я имела наглость покуситься.

– Предупреждаешь?! – шиплю, словно змея. – А предупредить о том, что спишь с другой не счел нужным?

Пихаю мужа в плечо, от боли и обиды. Но ему хоть бы что.

Максим не сдвигается с места, его взгляд холоден и неумолим. Меня накрывает волна гнева и отчаяния, словно лавина, сошедшая с горы, после чьего-то бездумного крика.

– Так надо, Лесь. Ты же не хочешь меня выслушать, – произносит муж, словно для него ничего серьезного не случилось.

В порыве ярости замахиваюсь на мужа, чтобы дать ему пощечину. Но Макс успевает перехватить мою руку. Сжимает в своей руке моё запястье, отчего я от обиды начинаю еще больше плакать, словно глупая девчонка.

– Никогда, слышишь? Никогда не смей делай этого, – жестко цедит сквозь зубы. Голос резок и строг. – Если ты хочешь действовать, делай это с головой.

Вырываю руку, но мой гнев и обида не угасает. Кидаюсь небезосновательными обвинениями, не зная, как еще выразить свои чувства.

– Как ты мог?! Ты действительно думаешь, что я просто так приму это? Своего ребенка ты принес на мой юбилей, и ты хочешь, чтобы я вела себя так, как будто ничего не произошло?!

Максим смотрит на меня, не в силах скрыть раздражение. Он знает причину моих претензии, а также то, что я права. Но всё равно мое поведение выводит его из себя. В его глазах горит гнев, но Максим старается не показывать это.

– Успокойся. Ситуация неприятная, но ты должна понять, что выбор у тебя есть – принимать это или не принимать. Но сейчас не время для скандалов.

С его словами чувствую, как мое внутреннее спокойствие окончательно рушится.

– Я никогда не приму его, – жестко выдавливаю из себя, оборачиваясь и одаривая Гришу взглядом, полным ненависти.

– Твое право. Но жить он будет с нами. Поэтому, попрошу о благоразумии.

– Благоразумии? – шепчу слабым голосом, пробуя это слово на вкус. У него горький металлический привкус, приправленный солью.

Поймав меня на растерянности, Максим ловко подхватывает меня под руку и ведет внутрь кафе. Ватные ноги едва ли меня слушаются. Не знаю, как буду продолжать вечеринку. Быстро смахиваю оставшиеся на лице слезы.

Макс ведет меня в сторону уборных, легко заслоняя от любопытных взглядов. Его широкие плечи словно щит, скрывают меня от посетителей кафе.

– Приведи себя в порядок, Я подожду, – произносит холодным тоном.

Сказал, как отрезал.

В каком-то тумане захожу внутрь помещения и закрываю за собой шпингалет.

Потираю запястье, все еще помнящее крепкую хватку мужа. Только сейчас я позволяю себе испугаться за собственный необдуманный поступок. Как я, метр с кепкой, решилась на такой бездумный шаг? Муж – без десяти сантиметров, двухметровый шкаф.

Безрассудно.

Мне не было больно. Физически.

Но вот дыру, теперь зияющую на месте вырванного с корнем сердца, я не могу игнорировать. Мне хочется кричать и биться в истерике. Включаю воду на полную, полотенцесушитель.

За этим шумом перестаю слышать собственный постоянно повторяющийся крик в голове, что этого не может быть.

***