— Когда ты собирался сказать мне, что у тебя другая?
Первая глава из книги “Развод. Ты ему больше не нужна”, Даша Черничная. Казалось бы, классический сюжет “Муж бросает жену после 15 лет брака и уходит к другой”, но мне каждый раз интересно такое читать. Не могу удержаться познакомиться с очередным сценарием как горя, так и развязки. Рекомендую! Ваша Маша.
Разморозила или нет?
Ноги начали заплетаться оттого, что я спешила домой. На часах шесть вечера, я немного задержалась на работе.
Разморозила я это чертово мясо или нет?
Если нет, свекровь снова вынесет мозг из-за того, какая я бестолковая, даже мясо забыла с утра достать из морозилки и ужин сделала поздно.
Ничего, что я поднимаюсь в пять, готовлю завтрак и обед на всю семью, собираю девочек в школу, а потом к восьми спешу на работу?
Когда мне вообще говорили спасибо в последний раз? Моя забота стала для всех обыденностью, дошло до того, что семья посуду помыть за собой не может.
Тупо оставляют ее в раковине. Ничего же страшного! Я ведь вымою!
Открываю калитку и быстро забегаю в дом.
Старшая дочь, Катя, сидит за столом, закинув на него ноги. Перед ней планшет, на котором она смотрит очередную дораму.
— Катюш, привет, — подхожу к дочери и чмокаю ее в макушку, но Катерина уворачивается, шипит, словно я укусила ее, а не поцеловала. — Ноги со стола убери.
Сложный возраст, да. Четырнадцать. Я все понимаю и стараюсь сгладить углы.
Оглядываю кухню. Да, достала мясо. Отлично.
Быстро переодеваюсь, возвращаюсь в кухню, завязываю старенький фартук, который, кажется, уже сросся со мной.
Бросаю взгляд на дочь. Та сидит в той же позе, ноги по-прежнему на столе.
Мысленно повторяю мантру: «Ольга, это сложный возраст, это пройдет. Это бунт, и его надо просто пережить».
— Катюш, я же попросила тебя убрать ноги со стола, мы там едим, а ты…
Закатывает глаза и громко, демонстративно цокает языком, но все же ставит ноги на пол.
Я принимаюсь готовить ужин. Андрей приедет к восьми, у меня два часа, чтобы пожарить мясо и сделать гарнир. Потом все это нужно отнести во вторую половину дома, где живут мать и отец моего мужа.
Матери недавно сделали операцию, и теперь ей тяжело готовить.
Ну как операцию. Удалили аппендицит.
Три года назад.
И все это время я пашу на два дома.
Подгорает ли у меня из-за этого? О-о-о, еще как! Но воевать с Андреем я устала. Он всегда становится на сторону матери. Она в возрасте. Ей тяжело передвигаться.
Ерунда все это на постном масле. Она носится по соседям, как сайгак. Разносит все, что слышит на нашей половине. Еще сдабривает это россказнями о том, какая я лентяйка и вообще с руками не из того места.
— Камила гуляет? — они с сестрой приходят из школы порознь, но Катя должна знать, где сестра.
— Ага. Свинтила, как только пришла. Даже уроки не сделала, — небольшой донос на сестру.
Говорят, что сестры обычно дружат. У нас же с переменным успехом. Ками и Катя то любят друг друга до искр из глаз, то люто ненавидят.
Сейчас вторая фаза их сестринской нелюбви.
— Ну а у тебя как дела в школе? — поворачиваюсь к дочери спиной и нарезаю мясо.
— Нормально.
«Ольга, это просто возраст такой». Но черт возьми, как же порой хочется наподдать тряпкой ей по заднице.
— Как контрольная? Сегодня же должны были результаты объявить?
— Пять, — бросает безэмоционально.
— Пять?! — поворачиваюсь к девочке.
Пятерка это что-то новенькое. Алгебра и геометрия, вообще все точные науки у Кати хромают. Прыгает с четверки на тройку и обратно. Так что пять — это шок.
— Пять, — повторяет с вызовом. Мол, давай, спроси еще что-нибудь.
— Что ж. Хороший результат, молодец.
Снова фыркает, на этот раз громко, демонстративно.
— Как новая учительница?
У нее как раз по алгебре и геометрии новая учительница. Молодая. Хвалила Катерину, говорила, что старается. Вообще Виолетта Валентиновна облизала ее тогда, конечно.
Было крайне странно видеть это восхищение.
— Виолетта классная, — выдает дочь просто.
— Вы называете учительницу Виолетта?
— Я — да! — отвечает дерзко.
Это что-то новенькое.
— Я хочу мясо с картошкой приготовить. Не поможешь мне? — снова оборачиваюсь.
— Нет, — даже дергает плечом.
— В смысле нет? — откладываю мясо в сторону.
Катя подается вперед и смотрит на меня с непривычным выражением. Я вообще в последнее время часто вижу жестокость в ее взгляде. Какую-то животную, неадекватную злость.
— Я. Сказала. Нет, — чеканит слова.
Руки у меня трясутся.
Я устала сегодня. Работа на почте не из легких. Мы принимаем посылки и сортируем их, то же самое с письмами и газетами. Все сами, мужских рук у нас нет.
А потом обслуживаем посетителей, среди которых периодически встречаются неадекватные личности. Улыбаемся им и впитываем все дерьмо, что льется на нас.
А потом я иду домой, чтобы стоять у плиты и получать вот это вместо нормального общения.
Я не железная, и терпения у меня не осталось. Я иссохла, у меня попросту не осталось сил на то, чтобы ругаться еще и дома.
Но сейчас… хочется взять ремень и выпороть Катю, чего я не делала никогда.
— Тебе сложно помочь матери почистить картошку? — цежу зло.
— Не сложно, — ведет плечом и криво улыбается. — Просто я не хочу.
А-а-ар! Дайте мне кто-нибудь сил.
— И вообще, — фыркает и смотрит на меня так… многозначительно, а потом отрезает: — У папы другая.
Это звучит настолько обыденно, как будто дочь произносит будничную фразу, а не слова, которые могут попросту разрушить мой мир.
Молчу, неверяще смотрю на Катю. Как она может? Я же все делаю ради нее и Камилы. Они главное в моей жизни. Андрей на втором месте. Он мой муж, моя опора, глава нашей семьи.
— Чего молчишь? Говорю же: у него другая, — продолжает невозмутимо.
И глаза на меня таращит в ожидании, что я сделаю что-то — взорвусь, покажу эмоции.
Я же просто слушаю звон в ушах, потому что ее слова оглушают.
Если Катя хотела сделать мне больно — это слишком жестоко. Если сказанное ею правда, то…
…То я понятия не имею, как поступить.
— Катюш, ты, наверное, что-то не так поняла.
Голос срывается на позорную дрожь, во рту пересыхает так, что аж язык прилипает к нёбу. Ноги подкашиваются, но я берусь за столешницу и из последних сил держу себя в руках.
— Он меня познакомил с ней, — чуть ли не выкрикивает с вызовом. — Что ж тут можно было понять не так?
Нет. Это неправда. Так не бывает..
Катя подскакивает на ноги и бьет ладонью по столу. Планшет на подставке шлепается на экран.
— Он с ней уже четыре месяца! А ты как слепая курица, не видишь ничего! — выпаливает с пеной у рта.
Словно замороженная, в шоке смотрю на дочку. Я не узнаю ее.
Глаза Кати загораются яростью:
— Одна жратва у тебя в голове! Ничего больше нет! А она другая! Молодая и красивая!
Катя смеривает меня взглядом и разворачивается, махнув длинным хвостом. Уходит к себе в комнату и закрывает дверь на замок.
Первые минуты я пытаюсь переварить услышанное. Мозг отчаянно вопит, что у дочери просто сложный возраст и таким образом она привлекает к себе внимание.
С ней в последнее время правда очень сложно. И так получается, что все дерьмо льется на меня. На Андрея особенно не поорешь, любой скандал он быстро пресекает.
Забирает телефоны, лишает денег. Девочек выгоняет на улицу, работать на огороде или убирать в цветниках.
Ну а если я пытаюсь высказаться против, то… получаю подробную нотацию о том, что если мне что-то не нравится, то мне надо еще раз подумать. Хорошенько подумать.
Позже, осознав все, я отчаянно отказываюсь верить в это. Но здравый смысл говорит о том, что Катя не стала бы врать. Не так. Не о том. Потому что, если сказанное ею неправда, Андрей так просто этого не оставит.
Мы познакомились с ним еще в университете. Я была старостой группы, а он председателем профкома.
Мы периодически пересекались по делам универа, а потом…
Господи, как красиво он ухаживал!
Розы охапками. Нежные речи лились рекой. Говорил, какая я потрясающая, невероятная, самая лучшая. Ну а что девятнадцатилетней мне еще надо было?
Я, краснела, таяла, как снег на весеннем солнце.
Потом была скорая свадьба. Гуляли шумно. Андрей тогда казался мне балагуром, компанейским, веселым парнем и вообще самым лучшим.
Только потом, спустя пару лет, уже получив диплом и переехав в дом его родителей, я поняла, что муж совсем не такой, каким хочет казаться.
Тогда уже родилась Катя, и фокус моего внимание немного сместился.
С годами наши отношения менялись, было всякое… и вот теперь это.
Другая.
Как там сказала Катя? Молодая и красивая.
А я, значит, старая, тридцатипятилетняя и страшная.
Что-то щелкает внутри меня, будто там всегда была бомба с часовым механизмом. Годами она тикала, тикала… и вот теперь отсчитывает последние секунды.
С Андреем у нас всякое бывало, но… черт, я как тогда влюбилась в него девятнадцатилетней дурехой, так и берегла эту любовь. Люди разные, в моем муже есть и хорошее и плохое. И я терпела ради того хорошего, что в нем было.
Он мой первый и единственный. Никогда ни на кого другого не смотрела. Мой личный бог, идол.
В душе пожар. Пылает так, словно кто-то облил кислотой. Глаза горят, и я не могу сдерживаться, все-таки начинаю плакать.
Я же ему всю себя на блюдечке… Все ради него…
А теперь у него другая. Молодая и красивая.
Другая, о которой, он, черт возьми, даже не смог по-честному мне сообщить!
От ярости глаза заливает красным. Руки выворачивает болезненными судорогам, когда я непослушными пальцами беру кусок мяса и вылетаю на улицу, обхожу дом и становлюсь напротив будки нашего Бакса.
Пес выходит и преданно смотрит мне в глаза.
Кусок мяса огромный, он не помещается в миску, и я просто кладу его рядом с собакой.
— Давай, дружок. Попируй за меня.
Возвращаюсь в дом и снова иду на кухню, снимаю фартук и сажусь на стул, на котором сидела Катя.
Время отмеряет час, следом заканчивается второй, а я так и сижу не шелохнувшись.
Странно, что свекровь еще не заявилась с требованием ужина. Вот она была бы счастлива, увидев мое красное от рыданий лицо.
Наконец входная дверь хлопает, и я слышу шаги мужа. Он проходит на кухню и окидывает ее взглядом.
— Когда ты собиралась готовить ужин? — выгибает бровь.
Снова я для них просто чертов ужин, и все!
Достаю старую добрую, годами задвигаемую на задворки гордость и вздергиваю подбородок.
— Когда ты собирался сказать мне, что у тебя другая?
***
Продолжение книги читайте онлайн на Литнете:
«Развод. Ты ему больше не нужна», Даша Черничная ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
