– Я беременна, так что собирай вещи и проваливай, – любовница мужа прислала мне сообщение

– Я беременна, так что собирай вещи, сегодня Глеб вышвырнет тебя на помойку, откуда взял!

Женский голос на автоответчике звучит звонко, с ядовитым надрывом, на который способны лишь давние соперницы.

Пауза.

– Я его будущая супруга. А ты вообще не должна была стать его женой! Ты никто.

Конец записи.

Сообщение я получила час назад. И прослушала, наверное, раз двести.

С тупой безысходной болью в сердце.

Просто прокручивала раз за разом, ощущая, как внутри все горит, а перед глазами встает пелена. Что это, за что, почему… Включаю снова, с упавшим сердцем слушаю эту ненависть с начала в двести первый раз:

– Ждешь мужа? А он со мной. Только что был в постели и сейчас принимает душ, Ева, – она мерзко растягивает мое имя. – Жди. Скоро приедет и все тебе объяснит. Я беременна, так что собирай вещи…

Наконец, нахожу силы отключить запись и тупо смотрю в пустоту. Подо мной шатается пол, а ее голос стоит в ушах. Выключила запись, но не избавилась от нее мысленно.

Глеб…

Неужели это правда.

Только не мой Глеб. Но кровоточащая рана в сердце не врет.

Сейчас мой муж на работе.

Должен быть.

Его всегда ждет свежий ужин, который я заботливо готовлю. Такое у нас правило в доме. Ужин должен быть готов несмотря ни на что: подыхаю, но должна. Это обязанность жены. Я всегда следовала его правилам.

Сейчас почти одиннадцать. Он задерживается.

Как вчера, позавчера. Как много раз подряд. Вчера вообще заехал на пару часов: встретился с начальником безопасности в кабинете, и они сразу уехали. Потом вернулся под утро. Но у него есть повод, черт возьми, он очень занятой человек!

– Этого не может быть, – шепчу я.

И понимаю. Может.

Чего ты хотела, Ева. Только так и может быть, прекрати закрывать на жизнь глаза!

– Глеб… – шепчу я.

За что ты так со мной…

После всего, что было. Всего, что мы пережили.

Кто она?

Вспоминаю гнусный голос: вышвырнет на помойку, откуда взял. У нас с Глебом огромная разница в возрасте, положении, доходах. Так что она попала в точку. То место, где он меня нашел и забрал в свою жизнь, можно назвать помойкой.

Откуда она это знает?

Мы знакомы? Или Глеб ей рассказал?

Кто спал с моим мужем, пока я не могла это делать? Это продолжается с моей беременности? Или началось после?..

Перед глазами темнеет. Я нащупываю край стола и опускаюсь на стул. Слепо смотрю на интерьер нашей роскошной гостиной. Роскошный пентхаус Глеб купил, когда я забеременела и мы поженились два года назад.

Глеб, мой любимый, единственный, родной мужчина…

Осколки вот-вот разрежут сердце на части.

Не могу пошевелиться.

Перед глазами и в душе темно. Кажется, что вот-вот умру – сердце не выдержит.

Сразу же наваливается все, что царапало в этом браке.

Наш мезальянс.

Охлаждение между нами.

Моя незначительность. Почти ничтожность рядом с ним.

Брак с моей стороны, конечно, был неравным. Я была простым флористом в цветочном магазине. Мне был двадцать один год. У меня миловидная внешность. Почти кукольная: фарфоровая кожа, голубые глаза и светлые волосы. Благодаря внешности я туда и попала. Хозяйке понравилась идея, что собирать букеты и стоять за прилавком будет девушка с кукольной внешностью.

Я нравилась мужчинам.

Всегда ощущала их внимание, притягивала взгляды, только никогда не пользовалась этим. Не умела быть расчетливой и холодной. Мужчины смущали и немного пугали меня.

Так что, когда я увидела Глеба, даже поднять глаза не посмела.

Я собирала декоративный букет из сухоцветов, когда мой будущий муж вошел в магазин. Охрану оставил снаружи. Одного взгляда хватило, чтобы оценить этого мужчину.

Дорогой черный костюм. Лицо решительного человека. Широкий разворот плеч. Блеск цепочки в расстегнутом воротнике белой рубашки.

Он выглядел стильно.

Пугающе.

Через витрину, украшенную к весне, было видно кортеж авто – его черный «гелендваген» и машины охраны. Меня такие мужчины пугают просто появившись рядом. И как с ними общаться, я не знала.

– Добрый день, девушка, – голос взрослого мужчины с хрипотцой лишает остатков сил. – Вас зовут Ева?

Имя было на вычурной табличке сотрудника магазина.

Флорист Ева.

Красиво звучит.

– Да.

Он пришел за букетом.

Тогда я не знала, для кого, а когда набралась смелости спросить спустя время, он ответил прямолинейно: «Для моей женщины, Ева. Но я выбрал тебя».

А тогда он молчал, и я подняла глаза.

Он меня оценивающе рассматривал. Словно это магазин девушек, а не цветов.

И, кажется, вместо букета он решил купить меня.

– Меня зовут Глеб. Поужинаешь со мной вечером?

Я не посмела сказать нет. При одном голосе у меня слабели колени. Эту сцену я помню в деталях. Особенно, запах сухих роз и лаванды из моего букета…

Запах моего расцветающего счастья… И кошмара, который затем обрушится.

Мне до сих трудно думать об этом.

До сих пор душу выворачивает наизнанку.

Мой психолог говорила, это пройдет. Только не проходит…

Наш короткий брак, как маленькая жизнь, проносится перед глазами. За ужином последовала первая ночь – тогда я тоже сказать «нет» не посмела. Глеб был мужчиной, которому невозможно сказать «нет». Затем был месяц счастья. Со второй ночи я расслабилась и получила массу удовольствия от общения с очень опытным, взрослым и властным мужчиной. Он стал моим первым мужчиной, единственным. Как я его любила… Больше жизни, больше себя.

Через два месяца тест показал две полоски.

Он не был особо рад. Но ничего не сказал об аборте и взял меня замуж.

Свадьба, планы, а потом…

Наверное, я случайно включила запись, потому что из оцепенения выводит ее голос:

– Жди, скоро приедет и все тебе объяснит. Я беременна, гадина, поняла? Так что собирай вещи…

Запись пошла по кругу.

Вот все и закончилось. И сладость, и горечь. Осталась только боль от вырванного сердца. А я все равно не верю.

В глубине квартиры раздается почти бесшумный щелчок.

Глеб вернулся.

Сейчас пройдет по холлу, расстегивая на ходу пиджак, и войдет в гостиную.

Он останавливается на пороге. Высокий и массивный, настоящий исполин.

– Ева, девочка? Что случилось?

Родной хрипловатый голос бьет по нервам.

Выглядит уставшим.

Таким уставшим, что в сердце вползает надежда – а может… От нее становится больнее, но я оживаю. Тянусь к нему, не вставая со стула. Может, все ложь, и он был на работе?

Мой Глеб, моя любовь, моя опора… Единственное, что у меня есть.

Муж проходит мимо, не прикасаясь к протянутым рукам.

Садится за стол, ослабляя воротник.

– Мне позвонили… – начинаю я.

Смотрит в упор. Властно, как хозяин. Колени расставлены, взгляд холодный и жесткий… Но у него всегда такой.

Убивающий, разоружающий, наизнанку выворачивающий взгляд.

Боюсь сказать даже слово.

В голове одна мысль: господи, за что?..

– С тобой все в порядке?

Мне кажется, он по привычке интересуется. Во время беременности и после я нередко была такой, как сейчас. Подавленной, уставшей. С уплывшим взглядом.

Другой бы спросил, что со мной происходит.

Но Глеб начинает есть.

Я накрыла перед его приходом: стейк отличного ростбифа с грибами и диким рисом. Мой муж следит за собой, еда должна быть дорогой, здоровой и не слишком калорийной.

Черная с золотой каймой посуда, столовое серебро, кремовая салфетка.

Он ест неторопливо, но с жадностью.

Голодный.

Она что, его не покормила?

От мужа пахнет свежестью, он действительно принимал душ. Глеб жует с гримасой жестокости на лице. Его что-то злит. Раздражает. Все надоело.

Это я его бешу?

Он такой из-за меня?

Нужно сказать: я все знаю, Глеб, она сегодня звонила. Но смотрю в лицо и не могу. Меня сковывает страх. И, наверное, дело не только в том, что он может психануть, ударить кулаком по столу. Я боюсь увидеть безразличие в глазах. Услышать знакомое: «И что?».

У меня любовница, Ева. И что?

Это не твое собачье дело. Занимайся домом. Мной. Моим ужином. Не суй свой нос, куда не просят.

Доест ужин, и уйдет в спальню, пока я буду сидеть здесь, и пытаться собрать себя по частям.

Пока обвинения не прозвучали, этого еще как бы нет. Я могу верить, что та женщина меня обманула.

Больше всего я боюсь, что он не станет оправдываться. А оставит с этим фактом наедине.

Ты примешь все, что я сделаю, Ева.

Потому что у тебя нет другого выбора.

И мне плевать на твои чувства.

Судьба решает все за меня, когда Глеб отрезает очередной кусок ростбифа и серебряный нож скрипит по тарелке. Я вздрагиваю, и непроизвольно включаю запись. Палец сам нажал.

– Ждешь мужа? А он со мной. Только что был в постели и сейчас принимает душ, Ева…

Я просто смотрю на него.

Просто смотрю и молчу, пока глаза наполняются слезами.

Глеб перестает жевать.

Я так пугаюсь взгляда, что выключаю автоответчик. Она даже не договорила до своих угроз о том, как меня вышвырнут. Я выключаю и просто смотрю на мужа, дорогого мужа, со всеми недостатками которого я мирилась, которого любила всей душой.

– Кто она? – шепчу я, набравшись смелости. – Кто, Глеб?

Даже не спрашиваю, правда ли это.

Я вижу это в его глазах.

Кто она?

Почему-то этот вопрос заполняет меня целиком. Я боюсь, что знаю ответ: та женщина, которой он хотел купить букет, но пригласил меня на свидание.

Слишком много ненависти и непрожитого яда было в голосе.

Это давняя любовница, которую я потеснила.

И к которой он вернулся спустя время.

А может и сразу.

Мы с Глебом вместе два года.

Раньше я думала, этого достаточно, чтобы определиться с чувствами. Я влюбилась в него почти сразу, в первый же месяц отношений, искренне и пламенно, как кошка.

Для него все могло быть совсем иначе.

После беременности у нас не было интима. Только такой, чтобы не повредить малышу. Скоро и это сошло на нет, когда я стала чувствовать себя хуже. Меня мутило, часто кружилась голова, была слабость. Я не вылезала от докторов. Глеб не настаивал, я думала, он понимает и принимает мое состояние, заботится о нас, но… Он мог просто вернуться к ней.

Около трех месяцев они с любовницей не были вместе, когда я заняла место главной женщины его жизни. Этого мало, чтобы забыть дорогу в постель, где ему было хорошо до меня… Боже, представляю, как та женщина меня ненавидит.

Конечно, он мог просто возобновить встречи.

До сегодняшнего вечера я об этом даже не думала.

– Глеб, скажи прошу… То, что она говорит – правда?

– Завтра я подаю на развод.

В груди появляется холодок. Возьми себя в руки, прошу я себя. Дыши, Ева. Дыши.

– Глеб… – шепчу я.

– Я тебя не люблю и никогда не любил. Это ты хотела услышать, Ева? – он прищуривается, и как ни в чем ни бывало возвращается к еде, отрезая следующий кусок ростбифа, который я приготовила, и кидает его в рот. – Я на тебе женился, потому что ты залетела. Проколола презерватив или еще что, плевать, как там у вас женщин принято.

Обиднее всего, что он не верит мне.

– Что ты такое говоришь, Глеб… Я никогда тебе не врала, и ты знаешь это!

Он останавливается.

Губы приоткрыты, глаза пустые – почти мертвые. В их глубине вижу правду: он знает, что я не вру. Но ему плевать.

С болью смотрю, как Глеб возвращается к еде.

– Большая квартира тебе ни к чему. Она куплена в браке, но ее делить я не стану, у меня будет другая семья. Тебе я купил другую, небольшую, в спальном районе. Завтра тебя туда отвезут.

– Объясни, что происходит? – по щекам текут слезы, но Глеб смотрит на это с безразличием.

– Я устал, – вдруг раскрывает он карты. – Устал от тебя, своей нелюбви к тебе и от той скотской жизни, в которой оказался, когда ты потеряла ребенка, Ева. Я больше не хочу.

Закрываю глаза, как от пощечины.

Не чувствую еле живого сердца.

– У меня сложный период. Я бы предпочел развестись позже, но раз Лара все рассказала, пусть это будет сегодня, – он швыряет приборы на тарелку. – На ночь можешь остаться здесь. Завтра ты уезжаешь, собирай вещи, девочка.

Глеб стремительно встает и выходит, а я роняю голову на сложенные руки. Слышу, как хлопает дверь.

Поехал к ней.

Даже плакать не могу, как после родов.

Обвожу гостиную взглядом – брошенный ужин на тарелке с золотом, наша скатерть, камин. Я вижу это в последний раз?

Сердце разрывается на части.

Он бы не сделал мне больнее, если бы вытащил свой пистолет, который носит для самозащиты, и в меня выстрелил.

Прислушиваюсь к пугающей пустоте внутри.

С ней можно смириться.

Это больно, но можно. Моя жизнь превратилась в руины за один вечер. Да и раньше между нами не все было гладко. Но сегодня я взглянула в глаза дьяволу без иллюзий. И поняла, что все рухнуло.

С трудом встаю – ноги подгибаются. Иду через всю квартиру в спальню, по дороге заглядывая в помещения. Завтра меня здесь не будет.

Все получит она.

А меня выбросят отсюда, потому что больше не хотят видеть.

– Глеб, как ты мог… – шепчу я.

В спальне открыто окно, подхожу, чтобы закрыть и, когда захлопываю, вижу в стекле свое отражение.

Заплаканные глаза.

Даже не чувствовала, что текут слезы.

Красивая блондинка с драматическим лицом. Я застываю от шока, увидев себя со стороны.

Как ты мог все разрушить, Глеб… Ты об этом не жалеешь?!

Просто ушел!

Предал меня.

Сворачиваюсь калачиком в супружеской постели.

Сминаю простынь, от которой еще пахнет Глебом. Кажется, что он еще рядом. Тихо плачу, прощаясь с мужем – он теперь с другой.

Тебе хорошо там, Глеб, пока я здесь подыхаю?

Ты не думаешь обо мне – в ее объятиях?..

Я забываюсь тяжелым сном и просыпаюсь, когда за окнами пробивается серый рассвет. Сейчас рано – шесть или семь утра. Голова тяжелая, но больше спать не могу.

К счастью, и мыслей никаких нет. И чувств. Пустота и отрешенность, когда вспоминаю, что вчера меня бросил муж…

После слов, что он никогда меня не любил, больше не о чем говорить. Но в глубине души я еще не привыкла к новым чувствам. К этой новой боли. Почему-то продолжаю надеяться, что Глеб приедет, мы поговорим, он объяснит, что произошло…

Может, что-то случилось.

Он погорячился, и сейчас жалеет об этом…

С трудом сажусь и набрасываю на плечи красный шелковый халат.

Звонок в дверь.

Помедлив, я иду, гадая: он оставил ключи или в чем дело?

На экране видеоглазка вижу Илью Попова. Начальник безопасности Глеба.

Я отпираю.

– Что случилось?

– Глеб не предупредил? – Попов медлит. – Я должен отвезти вас в новый дом. Вы собрали вещи?

Плотнее запахиваюсь в халат.

– А где Глеб?

У Ильи Андреевича виноватый взгляд. У них с Глебом нет секретов – они вместе служили, боевые товарищи, все такое. Он знает все детали вчерашнего разговора.

Меня поражает еще догадка.

– Ты… ты знал?

Он отводит глаза.

– Предпочел бы не отвечать на вопрос.

Конечно, он знал… Знал все это время, где задерживается мой муж, иначе просто невозможно, он же начальник охраны!

Меня все обманывали? Вообще все?

От шока распахиваю глаза. В них такая искренняя боль, что Илья стискивает зубы.

– Пожалуйста, мне самому не по себе. Но соберите вещи, Ева Николаевна. Глеб просил вас отвезти.

– Он придет?

– Нет.

Еще один удар. Отворачиваюсь – не хочу смотреть на лжеца. А они все здесь такие. Секретарша тоже должна была знать про любовницу, у нее график Глеба. И близкие друзья, скорее всего.

Пока я тут подыхала от боли, верила в мужа, все знали, что за моей спиной он встречается с другой.

– Ева Николаевна… – бормочет Попов вслед, когда я стремительно ухожу по коридору.

Не хочу, чтобы он видел, как я давлюсь слезами.

Через спальню попадаю в гардеробную и озираюсь. Здесь все куплено Глебом. Будь выбор, я бы бросила эти шмотки, но все это время я не работала и ничего своего у меня нет.

Забираю несколько смен одежды, швыряю на кровать. Дыхание тяжелое, я прижимаю запястье к переносице, пытаясь взять над собой контроль. Только бы не разреветься, не устроить истерику на глазах у Попова!

Не хочу, чтобы они видели, как мне больно.

Как Глеб меня уничтожил.

Это приводит в чувство. Глубоко вдыхаю, задерживаю дыхание.

Спокойно, Ева…

Что ж, если он хочет, чтобы я ушла – уйду. Пусть будет счастлив, предатель. Он меня раздавил, но я не стану за него цепляться.

***

Читайте продолжение книги на Литнете:

“Развод. После твоей измены”,Мария Устинова ❤️

Я читала до утра! Всех Ц.