Она вела курсы богинь, но муж ей изменил. Развод после тридцати лет брака

Первая глава из книги “Развод. Между нами только ненависть”, Арина Арская. Как всегда, моя любимая писательница создала очередной эмоциональный шедевр. На тему измен, конечно же, пишут многие, но в этом любовном романе я нашла ответы на многие свои вопросы. Рекомендую почитать! Ваша Маша.

— Рот закрой! — гаркает на меня Марк. — Не смей на меня орать при сыне!

Я оглядываюсь на лестницу, на которой застыл наш пятнадцатилетний сын Дима с планшетом в руках.

— А, может, твоему сыну тоже будет полезно знать, что у тебя любовница завелась?!

Глаза Марка вспыхивают дикой яростью. Его лицо за долю секунду ожесточается в гримасу ненависти.

— Да, я знаю! — кричу я еще громче.

— Я тебе в третий раз повторять не буду, — цедит Марк сквозь зубы и с угрозой щурится. — Не ори на меня при сыне.

Он не отпирается.

И в своей невозмутимости сейчас очень страшен: здоровенный мужик с предостережением прищуривается и смотрит исподлобья.

Его совершенно не волнует то, что я сегодня выяснила его грязный секрет. Нет. Его злит лишь то, что мои возмущенные крики услышал наш сын.

Меня это бесит, и мне все равно, что его взгляд требует заткнуться и не рыпаться.

Марк в принципе никогда не любил мои крики. Он всегда за то, чтобы женщина изъяснялась спокойно четко и только по делу, а эмоции ему мешают.

— Ты совсем охамел?!

А я имею право кричать. Тридцать лет брака! Две дочери и выстраданный в тридцать пять сынок, а мой муж завел себе на стороне другую женщину, с которой его спалила моя подруга.

— Это ты?! — сую под нос смартфон с фотографией, где он жадно и взасос целует грудастую шатенку под теплыми лучами солнца на парковке. — Ты?

— Я, — с тихой яростью отвечает он.

Я проваливаюсь в громкие оскорбления, после я толкаю Марка в его широкую грудь и получаю оглушительную пощечину. На долю секунды у меня все расплывается перед глазами.

— Я тебе сказал, — рычит мне в лицо, — не ори на меня при сыне. Или я неясно выражаюсь, м?

Замираю с широко распахнутыми глазами и открытым ртом, прижав ладонь к щеке.

— Ты меня ударил…

— Зато не орешь, — чеканит мне в лицо, а после разворачивается и шагает в гостиную, кинув короткое полупальто на высокую консоль у стены. — И да, мы разводимся.

— Ты меня ударил при сыне… — в ужасе шепчу я.

— Никогда не позволяй женщинам повышать на себя голос, — Марк резко разворачивается в сторону лестницы и поднимает мрачный взгляд на сына. — Предупреди один раз, чтобы она замолкла, — щурится, — предупреди второй раз, а затем легонько приведи истеричку в чувство. Особенно тогда, когда она сама пытается прыгать на тебя, как ошалевшая болонка. Не позволяй ни одной бабе верещать на тебя. Не может спокойно вести диалог, то пусть молчит.

Я в растерянности медленно моргаю.

— Это самый главный урок для любого мужчины, сына, — Марк усмехается, — когда ты влюблен, когда твоя избранница молодая и милая, ты прощаешь ей многое. Позволяешь ей много. Терпишь многое.

— Ты меня ударил…

Марк оглядывается на меня и одаривает презрительной усмешкой:

— У нас с тобой состоится серьезный разговор, когда ты успокоишься. Как принято?

Я была настроена на скандал, но Марк резко и жестоко осадил меня. Он не считает себя виноватым и не намерен терпеть мои крики.

Они ему противны.

— И чтобы он состоялся с тобой рациональный разговор, то вот тебе следующие, — высокомерно хмыкает, — важные тезисы. Во-первых, да, у меня есть другая женщина. Во-вторых, развод я планировал. В-третьих, разойдемся мы тихо и спокойно. Это и в твоих интересах.

Вновь скалится в хищной самодовольной улыбке:

— Ты все уяснила?

Чувствую себя дурой.

Марк сейчас настолько уверен в своей наглости, что я начинаю думать о своей невменяемости.

И ко всему прочему чувствую стыд за свои крики перед сыном. Действительно, ему не стоило слышать моих криков. У нас с ним и так в последнее время не ладится. У него такой сложный возраст, когда мальчик отстраняется от мамы, и она начинает бесить его строгостью, разговорами и требованиями учить уроки.

Как Марку в очередной раз удалось выставить меня идиоткой?

— Да, вот так, Олечка, — Марк улыбается, — поменьше говори и побольше думай.

Скрывается в гостиной, ослабляя узел галстука.

— Я пойду к себе в комнату, — заявляет Дима и, попятившись, поднимается на две ступеньки.

— Собери вещи на первое время, — судорожно шепчу я.

— Если тебе надо, ты и уходи, — доносится до меня гневный низкий голос Марка. — Дмитрий останется дома. Ты его не втягивай в свою великую драму.

— Не слушай его, — подхожу к лестнице. — Нам нельзя оставаться здесь. Поедем к бабушке…

— Я пойду к себе, — Дима хмурится, разворачивается и поднимается на второй этаж.

Я прижимаю ладонь ко лбу, на котором выступила холодная испарина.

Ничего не понимаю.

Я в своем гневе права. Это не меня сняли на видео, как я целуюсь с любовником и как я позволяю ему хватать себя за что-нибудь.

Сын должен быть на моей стороне. Особенно после того, как на его глазах Марк залепил пощечину.

Да, пощечина не была сильной и жестокой, но унизительной, а для Димы это не стало шоком.

Он просто решил уйти в свою комнату.

Мальчики в пятнадцать лет все же должны вставать на защиту любимой мамы, а не молча уходить, когда прозвучала новость об изменах отца.

Мозг прогрызает скользкая и противная мысль.

Неужели наш сын знал о любовнице Марка? Он поэтому не был удивлен?

— Дима! — я поднимаюсь на несколько ступеней.

Под волной слабости хватаюсь за перила. Голова кружится.

— Дима!

Это лишь кошмарный сон. Я крепко зажмуриваюсь, а после резко распахиваю глаза в надежде, что я сейчас проснусь, но я все также стою на лестнице, крепко сжав перила двумя руками.

Я торопливо поднимаюсь и шагаю в сторону комнаты сына. Озноб ползет между лопаток.

Нет, я ошибаюсь.

Решительно распахиваю дверь

— Мам, а постучать? — Дима возмущенно стягивает наушники с головы.

— Ты знал? — сжимаю ручку двери до боли в пальцах. — Знал о другой женщине отца?

— Ты знал? — повторяю я тихий развод.

Дима закатывает глаза и вновь смотрит в экран планшета.

— Ответь мне, пожалуйста.

Я и так понимаю, что Дима все прекрасно знал об отце и его связи с другой женщиной.

— Почему ты не сказал?

Я едва стою на ногах, поэтому приваливаюсь к косяку плечом, чтобы найти опору, а иначе я упада сейчас.

— Мам, я занят.

— Играми занят?

Зло смотрит на меня и поджимает губы. Прищуривается в точности как его отец, и меня это зловещее сходство между сыном и отцом пугает до холодных мурашек.

— И что бы ты сделала? — он вскидывает бровь. — Покричала и развелась? Да? И пофиг, что ты уже старая.

Вновь сердито утыкается в планшет, а у меня глотку перехватывает спазм слез и по рукам прокатывается липка слабость.

В груди — горячо.

Больно слышать от сына, что я старая. Прижимаю дрожащие пальцы к щеке, по которой бежит соленая едкая слеза:

— За что ты так со мной.

— Достала!

Он вскакивает с кровати, отбрасывает планшет на подушку и резким размашистым шагом идет ко мне.

Я даже пугаюсь, потому что он пусть и мой сын, но уже совсем не крошка-мальчик. У него порода отца. Он уже высокий крепкий подросток с силой, которой может позавидовать взрослый мужчина.

Я под вспышкой страха отступаю.

— В следующий раз стучи! — громкой приказывает он и захлопывает перед моим носом дверь.

Я вздрагиваю.

Около минуты стою в шоке, и в который раз чувствую себя дурой-истеричкой.

— Ты не должен так с мамой говорить… — тихо и растерянно отзываюсь.

— Надоела! Я же сказал, я занят! — рявкает Дима из-за закрытой двери. — И не пойду я с тобой никуда! Останусь тут!

Я должна собраться с мыслями и понять, как быть дальше. В моей голове существует только один сценарий: я скандалю с Марком, объявляю ему о разводе, а после с сыном ухожу, но реальность оказалась куда сложнее.

— Истеричка, — фыркает Дима в комнате.

Сыну пятнадцать. У него сейчас сложный возраст, и я, как мудрая мать, должна сейчас отступить.

С Димой всегда было сложно. Даже во время беременности. Старших дочерей я выносила резво, без проблем и энергично, то с сыном я намучилась: повышенный риск выкидыша, вечная слабость, сильная ежедневная тошнота, боль в суставах, отекшие ноги… Даже вспоминать страшно.

— Если ты успокоилась, — по коридору в левое крыло напряженно шагает Марк в сторону кабинета, — то приглашаю на разговор.

Хрустит шеей, разминает плечи и оглядывается с ухмылкой:

— И иди умойся. У тебя тушь потекла.

— Да как ты смеешь…

— Ты выглядишь сейчас жалко, Оль, — с неприязнью хмурится, — а как же все твои слова о том, что настоящая женщина в любой ситуации выглядеть королевой? Королевы что-то не наблюдаю.

Он мне только что припомнил слова из моей последней речи на осеннем юбилейном ужине моих “женские вечера”, которые я курирую десять лет.

Я та самая дура, которая любит учить других дур о семейном счастье, женском предназначении и о том, как правильно любить мужа, чтобы он обожал тебя всю такую настоящую королеву.

У нас ведь очень красивая семья, и мы с Марком на публике всегда — счастливые, заботливые, внимательные друг к другу. Мы аж сияем тем самы счастье и любовью, о которых мечтает каждая женщина.

Но… все это оказалось ложью и иллюзией.

— Не королева… — Марк обнажает зубы в самодовольной улыбке, вновь припоминания мне мои же слова, — а несчастная свинопаска.

“Девочки, главное для мужчины быть королевой, и знать себе цену, тогда и муж будет ценить вас. Ни в коем случае не будьте жалкой свинопаской, которая вымаливает у него внимание и любовь. За нас, девочки, за королев”.

Я не замечаю, как я торопливо и зло шагаю к Марку и как одариваю его пощечиной, на которую он лишь хмыкает, а затем он игнорируя мои попытки вырваться, затаскивает в спальню.

Молча.

В какой-то момент мне кажется, что он меня сейчас убьет.

Он затаскивает меня в ванную, ловко и жестоко перехватывает мою шею локтевым сгибом.

Он все так же молчит, а я кричу.

Свободной рукой он включает воду, набирает в ладонь воду и в следующую секунду грубо проводит ею по моему лицу.

— Что ты делаешь?! Пусти

Второй раз ополаскивает мое лицо. Я захлебываюсь.

— Вот так, — чеканит Марк, срывает с крючка полотенца и прижимает его к моему лицу, — а то смотреть на тебя невозможно.

Хмыкает, когда я все же вырываюсь. Я пячусь в ужасе от Марка, который кидает мне в лицо полотенце:

— Вытрись.

— Как ты смеешь…

— Тебя пора понять очень важную истину, — подходит ко мне вплотную, — я сильнее, Оля, и с того момента, как ты выскочила ко мне с криками о моей любовнице, ты перестала быть моей женой, и отношение у меня будет соответствующее.

Я отталкиваю Марка от себя:

— Ты еще пожалеешь! Я не буду это терпеть!

Я выбегаю в спальню, кидаюсь к телефону, что лежит на кровати.

— Все узнают о твоей измене! И твоей шмаре! — касаюсь имени нашей старше дочери Яны в списке контактов.

Она у нас крупный блоггер с двумя миллионными аккаунтами: один посвящен работе визажистом, а второй — личный. На втором аккаунте она в том числе и нами с Марком хвасталась, какая мы идеальная пара, и что я настоящий женский гуру в отношениях.

Да, это была часть масштабного пиара нашей семьи, и на образе клевой современной семьи можно неплохо заработать.

А теперь мы с дочкой этого мерзавца опозорим.

— Яна, мы с твоим отцом разводимся! Слышишь?! Он мне изменяет! Он поднял на меня руку!

— Димку не втягивай во все это, — Яна хмурится. — Это нормально, что он не хочет участвовать в ваших дрязгах. У него сейчас другие интересы.

Я лишь молча приподнимаю брови.

***

Продолжение книги читайте онлайн на Литнете:

«Развод. Между нами только ненависть», Арина Арская ❤️

Я читала до утра! Всех Ц.