На девятую годовщину свадьбы она обнаружила в спальне необычный подарок – мужа с любовницей
Незнакомая темноволосая девушка лежит на моей кровати… в объятиях моего мужа. Они оба обнажены.
Моя любимая белая из японского шелка простынь, которую Марат подарил мне на нашу девятую годовщину свадьбы, и которую я только сегодня постелила, смята под ними. Одеяло валяется на полу возле кровати, подушек нигде не видно, зато одежда разбросана повсюду.
Тяжелое дыхание разрывает тишину спальни и кажется совсем неуместным в ней, когда на улице день. Ведь обычно Марат в это время на работе. Да и меня тоже не должно быть здесь. Но день с утра не заладился — душа была не на месте.
Сначала я чуть не попала в аварию, когда ехала на работу. Хорошо хоть, успела вовремя затормозить, едва не въехав в машину впереди. Потом одной из моих пациенток стало хуже. Анализы тоже не показали ничего хорошего. Хотя мы уже шли к ремиссии. Крайней точкой неудач стал кофе, который я случайно пролила на себя в обед. Запасной костюм тоже оказался в стирке, поэтому я и решила съездить домой, где в шкафу лежат несколько отглаженных комплектов. Дорога туда и обратно должна была занять не больше часа, даже в дождь, который стеной стоит на улице, а коллега обещал меня прикрыть.
Вот только я никак не ожидала, что черная полоса лишь набирает свои обороты, и я застану мужа с любовницей в нашей постели. Никак не ожидала, что мое сердце словно по щелчку пальца разобьется вдребезги.
— Ты же понимаешь, что если твоя жена узнает, она с тобой разведется? — усмехается девушка, тяжело дыша.
— Не узнает, — чеканит муж, вынимая руку из-под шеи любовницы, садится, трет лицо.
— Повезет, если так, а то это была бы еще та ирония — самый известный адвокат по разводам в городе разводится, — хмыкает девушка, тоже садится. Вот только в отличие от мужа смотрит не перед собой, а поворачивает голову в сторону и… натыкается взглядом на меня. Сначала ее глаза округляются, но не проходит секунды, как на лице девушки растягивается довольная, хищная ухмылка. — Похоже, твоя жена уже знает, — шепчет, проходясь кончиками пальцев по плечу Марата.
Тот на секунду застывает, после чего резко оборачивается ко мне.
Его лицо вытягивается, но уже через мгновение Марат берет себя в руки, возвращая ему жесткое, нечитаемое выражение.
— Уля? — никаких признаков испытанного удивления в его голосе не улавливается. — Какого ты здесь?! — муж поднимается с кровати, представая передо мной “во всей красе”.
Где-то на краю залитого шоком мозга неосознанно отмечаю, что Марат действительно шикарен: подтянутое тело, черные глаза, волевые черты лица, аккуратная щетина, темные волосы. Есть на что посмотреть.
У девушки за его спиной тоже черные волосы, которые доходят до плеч. А вот глаза серые, наполненные ехидством, скулы острые, и слишком яркий, на мой взгляд, макияж. Вдобавок, она, похоже, даже не думает о том, чтобы прикрыться.
Как, впрочем, и мой муж, который прожигает меня ястребиным, пронизывающим насквозь взглядом.
Вообще, если присмотреться Марат с брюнеткой — очень гармоничная, эффектная пара. Я, по сравнению с ними, бледная мышь со светлыми волосами, завязанными в небрежный пучок, и в синем медицинском костюме. Не говоря уже про пятно от кофе, которое разрослось на груди и давно засохло.
Встряхиваю головой, зажмуриваюсь. Боже, о чем я думаю?
— Ты на вопрос ответишь? — жесткие, непоколебимые нотки в голосе мужа вмиг выводят меня из ступора.
Распахиваю веки. Всего мгновение назад я ничего не чувствовала, а сейчас каждую клеточку моего тела словно пронзает тонкими острыми иглами. Сердце то и дело болезненно сжимается. Дышать становится нереально — даже маленький вдох разносит невероятной силы жар по телу.
Паника начинает накатывать на меня. Ощущаю ее цепкие щупальца у себя в голове. Они перемешивают мысли, превращая их в запутанное нечто. Непролитые слезы жгут глаза. В горле застревает ком огромных размеров.
Странно, что я еще стою. Ног совсем не чувствую, да и тела не ощущаю. Все занимает лишь боль, идущая откуда-то из глубины моей души. Тянущаяся из самых потаенных ее уголков, оставляя за собой открытые раны.
Так, Уля! Хватит!
Дыши! Главное, дыши!
Да, больно, но ты дыши! Ты же сильная! Ты со всем справишься!
Застываю, судорожно, сквозь стиснутые зубы втягиваю воздух. Разум немного прочищается. Жаль, что боль так и никуда не уходит, но теперь, по крайней мере, я могу говорить:
— Как ты мог? — выдавливаю из себя. Голос звучит слабо, но твердо.
В израненном теле появляется четкое ощущение потерянности. Мой дом резко становится чужим. Хочется уйти. И сделать это нужно прямо сейчас. Начинаю отступать, но наполненного болью предательства взгляда от мужа не отвожу. Пусть знает, что сделал со мной! Пусть тоже почувствует страдания, которые вызвал во мне.
— Стоять! — рявкает Марат и все еще обнаженный направляется ко мне. — Ты же мудрая женщина, и собираешься убегать от проблем? — бросает мне вызов.
Муж всегда так делает, когда хочет прогнуть меня. Но на этот раз у него ничего не получится — он нанес мне сокрушительный удар.
— Я не убегаю от проблем, — слезы застилают взор, скатываются по щекам. Резко стираю их. — Я ухожу, — вздергиваю подбородок, — от тебя, — быстро разворачиваюсь и несусь к выходу по темному коридору нашей квартиры.
Стук сердца гулом отдается в ушах, но не перекрывает тяжелые шаги, которые раздаются сзади.
Ускоряюсь. Не останавливаюсь, пока не достигаю двери. Распахиваю ее.
— Если ты сейчас уйдешь, то я оставлю тебя ни с чем! — прилетает мне в спину, заставляя на секунду замереть.
Оглядываюсь через плечо.
“Марат даже не потрудился прикрыться, разговаривая со мной”, — вспыхивает в голове, когда я вижу идущего ко мне мужа.
— Ты уже забрал у меня все, — сиплю, отворачиваюсь и переступаю порог.
Не помню, как добралась до машины. Совсем.
Для этого мне нужно было спуститься на лифте с двадцать второго этажа, пройти через холл, выйти на улицу, промокнуть под дождем. Но ни одного из этих событий нет в моей памяти. Мозг словно отключился, не давая мне возможности сосредоточиться на реальности. Вместо этого то и дело подбрасывал картинки измены мужа.
По сути, я же ничего не видела, кроме двух обнаженных людей в нашей с Маратом кровати. Но стоит только подумать, чем они на ней занимались до моего прихода, яркая картинка встает перед глазами.
Я в подробностях “вижу” измену мужа. “Слышу” шлепки кожа о кожу. “Ощущаю” запах секса.
Каждая клеточка моего тела горит, пылает. В груди жжет так, словно там кто-то развел костер. От сердца, которое принадлежало Марату, остались лишь клочки. Наверное, поэтому мне сейчас невыносимо больно. У меня отняли жизненно важный орган, вдоволь поиздевались над ним и вернули в тело, чтобы я мучилась.
Более или менее получается очнуться, лишь когда оказываюсь за рулем.
Дождь барабанит по крыше. Лобовое стекло застилает водной вуалью. Моя синяя форма потемнела и теперь кажется черной, вдобавок липнет к коже.
Вибрация телефона, лежащего в кармане рабочих штанов, разносится по телу.
Сначала хочу проигнорировать ее, думая, что это Марат мне названивает. Но вовремя вспоминаю, что я все-таки доктор, и не имею права не отвечать на звонки, если вдруг они из больницы.
Быстрыми движениями утираю слезы со щек. Судорожно вздыхаю. Шмыгаю носом. Прикусываю губу и ледяными пальцами достаю телефон.
За это время гаджет прекращает звонить. На экране светится несколько уведомлений о пропущенных вызовах. Большинство от мужа. Хмыкаю… как я и думала. Но одно — заставляет все внутри меня сжаться.
Нажимаю на него… Черт! Пальцы настолько холодные, что экран не реагирует. Пробую еще раз и еще. Бесполезно.
Стараюсь сообразить, что же делать, ничего лучше в голову не приходит, кроме как согреть пальцы дыханием.
И, о чудо! У меня получается — стоит опять нажать на дисплей. Сразу перезваниваю. Прикладываю телефон к уху в ожидании ответа.
— Что случилось? — спрашиваю дрожащим голосом, как только гудки прекращаются, и до меня доносится тихое “алло”.
— Пришла биопсия Озаренко, — расстроенный голос Вики, медсестры, которая со мной работает, не предвещает ничего хорошего. Желудок скручивает в тугой узел. Нет, только не это… — Я думаю, нужно отменить операцию, — девушка произносит спустя пару секунд.
Она вроде бы говорит что-то еще, но я перестаю ее слышать.
Перед глазами встает образ русоволосой худощавой женщины. Она всегда заделывает высокий хвост и не носит макияж. Когда Лидии Степановне поставили диагноз “рак груди”, а меня назначили ее врачом, я несколько часов ревела, не переставая, у себя в кабинете.
Обычно я стараюсь эмоционально отгородиться от своих пациентов. Конечно, всеми силами проявляю участие, поддерживаю как могу, но близко к сердцу их истории не принимаю. Постоянно говорю себе, что жизнь и смерть ходят рука об руку. Просто нужно бороться, что есть сил, лишь бы отсрочить последнюю. И большинстве случаев это помогает мне выполнять свою работу, не задевая струны души, которые принадлежат лишь моим близким.
Вот только на этот раз мой способ “сохранять холодную голову, чтобы эффективнее помогать” не сработал.
Стоило только увидеть полный надежды взгляд Лидии Степановны, познакомиться с ее тремя маленькими девочками-непоседами, которые то и дело кружили вокруг больничной койки матери, узнать поближе мужа, постоянно держащего женщину за руку и с любовью глядящего на нее, как внутри меня что-то дрогнуло.
Возможно, я увидела в Лидии Степановне себя. Точнее, ту себя, которой всегда хотела стать. Женщину с большой любящей семьей, несколькими детьми и верным мужем. Мужем, с которым я бы прошла рука об руку всю свою жизнь. Вот только сколько бы я ни пыталась пойти по этому пути, вечно возникали какие-то препятствия и до сих пор ничего не складывается. Детей у нас с мужем так и нет, а врачи лишь разводят руками. Отношения с Маратом тоже стали отстраненными, даже несмотря на то, что мы старались подпитывать их всеми силами.
В итоге, у меня осталась только работа. А теперь еще выяснилось, что муж стал изменщиком.
У Лидии Степановны же получилось исполнить мою самую большую мечту.
Я не обещала ее спасти — язык не повернулся бы. Но сказала, что мы будем бороться… бороться до последнего. Вот только, чтобы я не делала, женщине становилось все хуже. Я очень рассчитывала на операцию, но и этот шанс улетел в трубу.
— Ульяна Дмитриевна, вы здесь? — взволнованный голос Вики проникает в мой затуманенный разум.
Несколько раз моргаю.
— Скоро буду, — чеканю и сбрасываю вызов.
Кидаю телефон на соседнее сиденье, сразу же поворачиваю ключ в замке зажигания и включаю дворники.
Если моя семья разрушена… мечта разбита, то я могу хотя бы попытаться спасти чужую. Нельзя сдаваться! Нельзя!
Нажимаю на педаль газа и выезжаю с парковки возле дома. Видимость нулевая, в ушах шумит, внутри все словно скручивает в тугую пружину.
Я должна спасти хотя бы эту семью.
Хотя бы ее…
— Кого бы ты хотела? Мальчика или девочку? — Марат приподнимается на кровати, после чего нависает надо мной и заглядывает мне в глаза.
Смотрит на меня пронзительно, нежно улыбается.
— Обоих, — обнимаю его за шею. — А может, двух мальчиков и одну девочку. Или наоборот. Но вообще, можно еще больше. Пол не важен. Я хочу большую семью, Марат, — шепчу ему прямо в губы. — Такую, какой у меня никогда не было, — горечь оседает на языке.
Муж резко становится серьезным, а уже через мгновение в его глазах появляется намерение, смешанное с желанием. Уголок губ мужа ползет вверх.
— Тогда нам нужно усердно стараться, — хрипло произносит Марат, прежде чем обрушивается на мои губы.
Новый поток слез брызгает из глаз, стоит воспоминанию всплыть в мыслях. Мы же с мужем были счастливы. Я знаю, что были. Куда все делось? Неужели время разрушило наши чувства? Или это сделали неудачные попытки забеременеть?
Сомневаюсь, ведь во мне все еще жива любовь. Именно поэтому сейчас так больно. Именно поэтому меня трясет. Именно поэтому слезы непрерывным потоком текут по щекам.
Что же ты наделал, Марат? Что…
Машину неожиданно заносит. Дыхание перехватывает. Сердце пропускает удар. Стискиваю руль изо всей силы, пытаюсь вывернуть в другую сторону, но моих сил попросту не хватает, чтобы справиться с железным монстром. Жму на тормоз, но он не реагирует. Жму снова и снова. Бесполезно. Вдавливаю педаль в пол. Не помогает.
Мощный, ледяной страх охватывает тело. Желудок сжимается.
Автомобиль с неконтролируемой мощью и скоростью летит в кювет, а мне остается лишь смотреть на то, как перед залитым дождем лобовым стеклом появляется дерево.
Миг…
Вдох…
Удар…
Перед тем, как темнота забирает меня, единственная мысль мелькает в сознании: “Больно больше не будет”…
***
Читайте продолжение книги на Литнете:
«Предатель. Ты сделал мне больно», Ари Дале ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.