В день нашей с мужем годовщины на пороге квартиры появилась его беременная любовница

Любовь живёт три года, если верить людям, считающим себя в этом деле знатоками.

Я поправила свечу и убедилась, что никуда не засунула приготовленный для Ромы подарок. Вспушила волосы, подкрасила губы и услышала, что открылась входная дверь.

— Блин, — шепнула, наскоро надевая туфли.

Не мог прийти на десять минут позже?! Вот почему, когда надо, он не может чуточку задержаться?!

Вышла в коридор и обалдела. В руках у мужа был роскошный букет цветов.

— А я думала, ты забудешь, — улыбнулась, подойдя. — Специально тебе не стала ничего говорить.

Он обхватил меня за талию.

— Если честно, поставил напоминание пару месяцев назад.

Рома забавно скривил губы. Минуя меня, цветы полетели на тумбочку. Муж обнял меня обеими руками, я обхватила его за шею и посмотрела в глаза.

— Как же я тебя люблю, — шепнула в губы. — А ещё говорят, что любовь живёт всего три года.

— Врут, — отрезал он.

— Безусловно.

— Врут и не краснеют.

— Вот-вот.

— Это они от зависти.

— Угу, — кивнула и прикрыла глаза.

Рома с ходу превратил поцелуй из нежного в дерзкий. Невесомое прикосновение мгновенно стало жарким, кровь горячей. Я отвечала ему, теряясь в собственных чувствах. Да какие три года?! Тихо застонала, подставив ему шею.

— Дурацкое платье, — процедил он, пытаясь расстегнуть замочек сзади. — Зачем ты его надела.

— Отличное платье, — ответила горячим шёпотом. — Просто кому-то невтерпёж. А я приготовила ужин, между прочим.

Отступила, потянула Рому за собой в гостиную.

— Потом поужинаем. Я тебя хочу.

Он рывком прижал меня снова. Молния так и не поддавалась, и я посчитала это знаком. Вывернулась со смешком. Поймала Ромку за обе руки и, идя задом, повела за собой.

— Вначале ужин.

Он глухо зарычал, глаза блеснули, и я опять засмеялась. Не выдержала и сама прижалась к нему, посмотрела снизу вверх.

— Давай всё-таки поужинаем. У нас вся ночь впереди.

Рома посмотрел так, словно я издеваюсь над ним. Дотронулась до его груди, и он перехватил мои руки за запястья. Ладони у него были огромные, сильные, и хватка могла бы походить на кандалы, если бы не тепло и нежность.

— Я приготовила лазанью, — прошептала соблазнительно, но, судя по бугру в районе паха, желание его к ужину отношения не имеет.

Я всё же усадила Рому на диван и вручила ему бутылку шампанского. Муж продолжал смотреть на меня, как на нелюдя. Прядь тёмно-каштановых волос падала на лоб, квадратный подбородок выдавал мужественность, а в тёмных глазах читалось желание.

Я присела рядом на подлокотник, держа наготове два фужера. Пробка вылетела с громким хлопком, я поднесла фужеры ближе.

Приказала умной колонке включить музыку.

— За нас, — сказала, когда Рома разлил шампанское. — Эти три года так быстро прошли…

— Ты была самой красивой невестой на свете. — Муж коснулся моего бокала своим и, только я сделала глоток, стянул меня с подлокотника на диван.

Я быстро поцеловала его.

— Розы, — шепнула в губы. — Я забыла их поставить. Не хочу, чтобы завяли.

Цветы отлично дополнили антураж. Их нежный пленительный аромат разнёсся по комнате, добавил нотку томности. Принести горячее не успела — Рома перехватил меня и усадил к себе на колени.

— Хорошо, что ты приехал. Не нравятся мне твои горы, — сказала я, дотронувшись до его щеки. — Почему ты их так любишь?

— Потому что это горы.

Ответ был исчерпывающим. Ни добавить, ни убавить. Вчера он вернулся из очередной командировки, и теперь я понимала, что причиной тому стало напоминание в телефоне.

— А почему они тебе так не нравятся?

Муж положил ладонь мне на колено и повёл выше. Подол платья пополз вверх. Я накрыла его пальцы, но это не помогло. По телу пробежала чувственная волна, от взгляда Ромки бросило в жар.

— Я ревную, — сказала, обхватив его покрытое тёмной щетиной лицо. — Сильно ревную. Ещё найдёшь какую-нибудь горную лань. Говорят, в горах девушки очень красивые.

— Не без этого. Но ты…

Не договорив, стал целовать. Сопротивляться было бессмысленно, я и сама уже не хотела ничего, кроме его рук. Рома всё-таки справился с молнией, ладонь его скользнула по спине. Я тихо застонала ему в губы. Грудь ныла, по телу разлилось желание.

Резкий звонок в дверь заставил вздрогнуть.

Пьяная от поцелуев, я растерянно посмотрела в сторону коридора.

— Не открывай, — просипел муж. — Нас нет дома…

Звонок повторился. Рома прижался губами к моей шее, ниже опустил молнию, но в дверь опять позвонили.

Он выругался.

— Кому там неймётся?!

— Я открою. — Стала вставать, поправляя платье.

— Лер…

— Быстрее будет.

Он шумно выдохнул через нос. Глаза потемнели напрочь, волосы растрепались.

— Я быстро, — пообещала и выскользнула в коридор.

Кого принесло, понятия не имела. Все курьеры приехали ещё с утра, в гости я точно никого не звала.

Выглянула в глазок и нахмурилась. Один за другим отперла оба замка и распахнула дверь. На пороге стояла девушка. Высокая, с длинными чёрными волосами и огромными, словно влажными глазами.

Лань. Горная лань, ни дать ни взять.

— Вы к кому? — спросила я в недоумении.

Взгляд скользнул по её идеальному телу и остановился на животе.

— Мне нужен Рома. Только не говорите, что он не тут живёт. Я знаю, что тут.

Я осмотрела её ещё раз и пропустила в квартиру.

Она вошла молча и остановилась. Я взглядом показала в сторону гостиной. Пока она разувалась, зашла первой.

— Кто там? — спросил Рома с раздражением.

— Горная лань, — только и успела сказать прежде, чем в комнату вошла девица.

Я посмотрела на мужа прожигающим взглядом. Он поднялся. Взгляд заметался от меня к ней, и надежда, что это может быть ошибкой, лопнула, как туго надутый шарик.

— Ты?.. Ты что здесь… — начал было он и осёкся, заметив округлый живот.

В гостиной воцарилось молчание. Только томная музыка продолжала звучать из колонки, подчёркивая нелепость «декораций». Ни слова не говоря, я выдернула шнур из сети, и музыка оборвалась.

Тишина стала оглушающей.

— Я не хотела тебе говорить, — нарушила её неожиданная гостья, — но у меня нет выбора. Извини, что выбрала неподходящий момент.

Рома поднялся, метнул на меня взгляд.

Я ждала, а струны внутри натягивались всё сильнее.

— Лер…

— Скажи что-нибудь, — жёстко оборвала я. — Ей скажи, — кивнула на девушку. — Она ждёт, я тоже. Мне интересно послушать.

Он сжал челюсти, девушка гордо вскинула голову.

Красивая, зараза, как с картинки.

Натянутые струны лопнули, и я, не выдержав, бросилась прочь из комнаты.

— Лера!

Рома сорвался за мной. Настиг у спальни и обнял.

— Не трогай меня! — прошипела я. — Я ухожу, Рома.

— Лер, не горячись. Давай поговорим.

— Поговорим?! О чём нам говорить?! Вот об этом?! — Я показала в сторону гостиной. — Тут есть о чём говорить?? Может, ты её не знаешь?

Он промолчал. Только челюсти сжал.

— Может, ты с ней не спал?! Может, как-нибудь случайно вышло?! Ветром надуло или непорочное зачатие?! Может, ты мне такой подарок сделать хотел?! Или что?!

— Это было один раз.

— Я тебе больше не верю, — процедила ему в лицо. — Как ты мог?! Как?!

Девушка появилась в дверях. Я выдернула кисть из руки мужа и захлопнула дверь в спальню. Достала чемодан и принялась скидывать вещи. Слышала приглушённые голоса, но слов не разбирала. Только одно резкое: «Камила».

Значит, Камила. Ярость душила, злые слёзы жгли уголки глаз. Поверх одежды кинула ноутбук и вызвала такси. Любовь живёт три года. Наша и три не продержалась, как оказывается.

Закрывая чемодан, я ударила крышкой по пальцу и зашипела от боли. Она помогла остановить слёзы, но вернулись они быстро.

Выкатила чемодан в коридор, схватила пальто.

— …не надо меня обвинять! — услышала голос Камилы. — Я на тебя не вешалась!

— Я тебе говорил, чтобы ты ничего не ждала.

— А я и не ждала! Ничего! И этого тоже! Только что мне делать теперь?! — Кажется, она плакала. — Что, Рома?! Отец меня из дома выгнал, понимаешь ты или нет?!

Хотела заткнуть уши и не слышать ни его, ни её. Ощущение было, что меня вымазали дерьмом. Как назло, ключ не проворачивался. Замок лязгнул, но дверь открываться не желала.

В коридоре появился Рома.

— Ты куда? — Он быстро перевёл взгляд с чемодана на меня.

— От тебя подальше.

Наконец справилась с замком. Рома вцепился в ручку чемодана с одной стороны, я — с другой.

— Отпусти.

— Ты никуда не пойдёшь.

— Да что ты говоришь?! Втроём жить будем? Спать тоже втроём? Сделаешь меня старшей женой? Я тебе завтраки буду готовить, а она обеды и ужины?

— Не неси чушь! Я разберусь со всем.

— С чем ты разберёшься?! С беременной любовницей?! Да как… как ты вообще мог?! — Я дёрнула чемодан.

Рома так и держал его. Буравил меня тяжёлым взглядом, а меня всё сильнее трясло. Телефон просигналил, должно быть, подъехало такси.

— Можешь разбираться с чем хочешь, только без меня. Отдай чемодан, Рома. Или я уйду без него.

Рома не отступал. Плюнув, я отпустила ручку и бросилась из квартиры. На смену чувственному жару пришёл выжигающий холод. Я боялась сорваться и начать кричать, плеваться обвинениями. У лифта стояли соседи, и я бросилась вниз по лестнице. Ступеньки мелькали, перила были прохладные, а в голове так и звучало имя «Камила».

Выбежала из подъезда и увидела припаркованную машину. Пара вдохов, чтобы успокоиться, пусть это и не помогло. Села назад и, кивнув водителю, набрала подругу.

— Марин, ты дома?

— Да. Что с тобой? Что с голосом?

— Ничего. То есть всё и сразу. Я сейчас приеду к тебе, хорошо?

— Приезжай, — ответила она озадаченно. — Так, подожди. Ты же с Ромкой должна быть.

— Должна. Но у Ромки есть с кем провести вечер.

Подруга замолчала, мне тоже добавить было нечего.

— Ладно, приедешь, поговорим.

— Угу, — отозвалась я и вытерла покатившуюся слезинку.

***

Рассказ уместился в пять минут, и это со всеми паузами. Подруга слушала внимательно, перебила только пару раз, а когда я закончила, встала и достала бутылку коньяка.

— Хочешь? — спросила с опозданием.

— Да ничего я не хочу! Чем мне коньяк поможет, Марин?! Я ему верила! Я и подумать не могла, что со мной такое случится когда-нибудь. Она месяце на шестом, понимаешь?! Ещё и красивая… Как с картинки, блин!..

— Ты тоже красивая.

— Видимо, не такая и красивая, раз он на другую полез.

Марина всё-таки поставила бутылку на стол, причём с выразительным стуком.

— Во-первых, вытри сопли, — кинула мне рулон бумажных полотенец. — Все мужики изменяют. Абсолютно все! Твой Рома — красивый богатый мужик, ещё и не жадный! Разумеется, на него бабы вешаются. А мужику если подпёрло, нужно слить. Они все полигамные, Лер. Иногда надо просто на что-то закрывать глаза, а не биться в истерике. Он тебя любит, что тебе ещё нужно?!

— Закрывать глаза?! — Я нервно оторвала несколько полотенец. Но слёзы не вытерла, скомкала и кинула на стол. — Ты попробуй закрыть глаза вот на это! — показала на себе здоровенный живот.

— И что?! Он же тебе сказал, что разберётся с этим.

— Мне мерзко! Он мне врал! Он мне изменял! А может, у него в этих дурацких горах ещё десяток таких вот, — снова нарисовала живот, — по всем аулам! Я уже ничему не удивлюсь!

Подруга откупорила бутылку и налила нам по глотку коньяка.

Только я собиралась вылить его в нетронутый чай, в дверь позвонили. Марина выразительно посмотрела на меня и пошла открывать.

Сперва я услышала звяканье ключей. А потом до боли знакомый голос, задевший разом все ноющие струнки души:

— Лерка у тебя?

Я подскочила раньше, чем успела отдать себе в этом отчёт. На мне по-прежнему было роскошное платье с застёжкой у самого горла, надетое на трёхлетие нашего брака. Только туфли сняла и теперь жалела, что оставила их в коридоре, потому что чулок на левой ноге продырявился, и стрелка расползлась едва ли не до щиколотки.

Ромка возник на пороге.

Белая рубашка и небрежно расстёгнутый пиджак. Он изменил мне, он спал с другой женщиной, а я, глядя на него, думала о дурацкой стрелке.

— Ты зачем пришёл?

— Я пришёл за тобой.

— Не стоило. Я с тобой никуда не пойду.

— Давай поговорим, — сказал он снова.

— Да о чём?! О твоей этой Камиле? О вашем ребёнке или о чём ещё?!

— Это было только раз, клянусь тебе, Лера!

— Да не хочу я знать, сколько раз это было! Один, два, десять! Мне всё равно! Ты изменил мне! Ты меня предал! Я верила тебе, я любила тебя, а ты меня предал!

— Я же сказал, что решу всё!

— Что ты решишь?! — крикнула я в отчаянии. — Что?!

Рома подошёл ко мне. Меня колотило. Этот день должен был стать одним из самых красочных в моей жизни. Таким он и стал, только палитра оказалась другой. Вместо светлых тонов тёмные, вместо надежды — обречённость.

— Я люблю тебя. — Рома сжал мои руки.

Всё такие же сильные, широкие ладони, а мне стало ещё холоднее.

— Когда любят, не предают.

— Я тебя не предавал. Лера, у нас же всё хорошо было. Да, чёрт возьми, раз бес попутал…

— Ты себя слышишь??! — Я вывернулась и отошла подальше. — Какой бес тебя попутал?! Я тебе надоела или что?! Что, я понять не могу?!

Рома был близко. Такой родной и уже совсем чужой. Я вдыхала его запах и готова была взвыть от понимания, что теряю его прямо здесь и сейчас. По секунде, с каждым словом, с каждым мигом он становился дальше, и сделать с этим было уже ничего нельзя.

Я теряла его с каждой секундой, с каждым сказанным или несказанным словом, с каждой мыслью, и ненавидела за это.

В дверях мелькнула и исчезла Марина. Я готова была видеть что угодно, лишь бы не виноватый взгляд мужчины, которого безумно любила.

— Так вышло. Я не хотел. Как-то всё…

Я нервно засмеялась. Смех царапнул горло, изнутри словно наждачкой прошлись.

— Почему у меня так не вышло, а? Если бы я пошла, раздвинула ноги перед первым попавшимся мужиком и сказала, что так вышло, тебя бы это устроило? Да отвечай! Говори, мать твою, устроило бы?!

— Не сравнивай!

— Я и не сравниваю. Хватит, Ром. Всё закончилось. Я никогда тебя не прощу.

— Нам не помешает этот ребёнок. Камила уедет в…

— Да причём тут ребёнок?! — крикнула я. — Мне наплевать, куда ты денешь свою Камилу! Ты с ней спал! Понимаешь ты это?! Ты мне изменил! Изменил, понимаешь?!

— Да не изменял я тебе! Я не удержался, но…

— Иди ты к чёрту! — крикнула я, готовая запустить в него тем, что первое попадётся под руку. — Завтра я подаю на развод. И знаешь, я рада, что у нас нет детей! Рада, понял?!

Истерика всё же нагнала меня. Выходя замуж, я думала, что это навсегда. А сейчас мне двадцать шесть, и я без пяти минут одна.

— Завтра я подаю на развод, — просипела, сама не до конца осознавая, что говорю это вслух. Я бы простила тебе что угодно, но не предательство.

— Я тебя не предавал.

— А что такое, по-твоему, измена?! Не предательство?

Рома попробовал поймать меня опять, но я вывернулась.

— Не трогай меня никогда больше. Ты был для меня всем, а теперь… — Я пожала плечами. — Теперь всё. Мы могли бы с тобой этого ребёнка родить! Неужели ты так сильно хотел её, что готов был ради этого всё разрушить?! Или это я напридумывала себе, а на деле ничего и не было?! Что эти все твои «люблю» значат?! Сказал и пошёл хером по деревне чесать, так?!

— Камила — ошибка, Лер! Я…

— Хороша же ошибка! — Я опять засмеялась, но смех резко оборвался. — Уходи, Ром, — сказала жёстко. — Между нами всё закончено навсегда. Что бы ты ни сделал, ни сказал, это уже ничего не поменяет. Ты всё перечеркнул. И не смей меня в чём-то обвинять. Во всём виноват только ты.

***

Рома ушёл, и я обессиленно опустилась на стул. Залпом выпила коньяк, даже не почувствовав вкуса. Марина вернулась. Села напротив.

— Дура ты.

— Дура, — согласилась я. — Но по-другому я не смогу.

— А дальше что? Вернёшься в свою дыру, станешь великой продавщицей, если повезёт.

— Не повезёт. — Дотянулась до коньяка и плеснула ещё в бокал. Подняла глаза на подругу. — В супермаркете у нас работают исключительно местные звёзды, там очередь на трудоустройство на десять лет вперёд.

Марина осуждающе покачала головой.

— Бродяжка она, вот кто. Перешагни, Лер. Я тебя как подругу прошу. Не ломай ты себе жизнь из-за этой девки.

Мысленно я вернулась в гостиную нашей квартиры. Не нашей — квартиры Ромы. У меня не было ничего — комната в квартире, за которую никто и миллиона не даст. Крохотный посёлок, стены со старыми обоями, вот и всё.

— Бродяжка… — на выдохе повторила я.

— Бродяжка, кто же ещё?! Подобрал твой благоверный на улице, и вот теперь…

— Горная лань, — перебила я ее с грустной усмешкой. — Вот кто. Ты бы её только видела.

Я опустила глаза. По сравнению с этой девчонкой, бродяжкой была я. Когда я в последний раз маникюр-то делала?

***