Будить мужа с его любовницей и выяснять отношения я не стала. Зачем?

Этот ужасно важный день с утра не задался. Целый месяц я шаг за шагом двигалась в его направлении, но с утра всё шло наперекосяк. Мало того, что из-за урагана что-то где-то отказалось работать, и с утра не было света, а значит интернета, фена, утюга и кофе. Так я ещё, выходя из съёмной квартиры, забыла зонт.

До спасительного входа в метро оставалась всего ничего, когда из нависшей над головой тучи прицельно упали первые крупные капли. Пока добежала, дождь усилился и сполоснул мои волосы ещё раз.

Негодованию не было предела.

Кроме всего прочего, на открытии выставки будет уймища прессы, фотографов и видеооператоров, плюс спонсоры, ради которых, собственно я сюда и приехала. Выглядеть мне надлежало по высшему классу, но то, что происходило, вывело меня из равновесия напрочь. Я представила свои взъерошенные завитки, которые обычно вытягивала феном и поняла, что это катастрофа.

В толкучке метро я лихорадочно соображала, что можно сделать, чтобы трансформировать копну в креативную задумку. “Улыбка Радуги” подсказала решение. Купила гель для эффекта мокрых волос и сделала марш-бросок до бизнес-центра, в здании которого и располагался выставочный зал. Увы. Туча явно преследовала меня и настигла почти у входа, зато эффект мокрых волос стал реальным.

В дамской комнате скинула насквозь промокший пиджак и оценила бедственность грязных подтёков на штанинах светлых брюк. Недолго думая, стянула их и застирала в раковине, решив, что лучше пусть они будут мокрые, но зато чистые.

Позади хлопнула дверь. Оглянулась и встретила ошарашенный взгляд блондинки, в отличие от меня, разодетой в шикарное красное платье.

Не скажу, что стоять в трусах перед ней было комфортно, но я не изменила своему принципу: в любой факовой ситуации держать хвост пистолетом. Поэтому, не торопясь, отжала брюки, несколько раз встряхнула и потянула за штанины в надежде разгладить. Блондинка вспомнила, зачем пришла и направилась к кабинкам.

Я натянула брюки и, глянув в зеркало, с ужасом обнаружила, что кружавчики трусиков проявились на заднице в мельчайших подробностях.

Решила проявить смекалку снова: сняла их вместе с брюками. Шустрая блондинка, зараза, именно в этот момент показалась из кабинки и теперь лицезрела мои округлости в полной красе. Я достала из брюк трусики, положила на столешницу и натянула неприятно холодные штанины на голое тело. Отошла к стене и, выгнувшись перед зеркалом, оценила свои старания. Брюки, конечно, выглядели не так, как задумал дизайнер, но я похвалила себя за изобретательность. Красотка тем временем сполоснула руки, дырявя меня при этом через зеркало круглыми глазами, подсушила их и вышла, а я принялась из мокрых волос изображать эффект. После нескольких минут манипуляций я выглядела если не сомнительно, то экстравагантно.

Нанесла на губы блеск и, подмигнув своему зеленоглазому двойнику в отражении, отправилась продвигать иконы, как образ самобытного русского искусства.

До открытия выставки оставалось пятнадцать минут, и я медленно прохаживалась вдоль экспозиции. Мне выпала честь представлять работы как современных художников, так и отреставрированные экспонаты мастеров девятнадцатого века. Одну из икон я восстанавливала лично, и теперь меня тянуло к ней каждый раз, как к своему детищу.

Но больше всего в выставке такого масштаба, меня интересовало, как всё устроено. Ведь после окончания РГХПУ им. Строганова здесь, в Москве, получила диплом Художника-реставратора, а затем заочно “менеджмент в искусстве” и теперь мечтала стать организатором подобных мероприятий.

Я выглянула в холл – народу толпилось много. И, хотя опыта публичных выступлений накопила достаточно, и даже имелись личные лайфхаки как не потерять мысль, в животе всё же крутануло от страха.

Куратор галереи, Арсений Витальевич, чудаковатый очкарик неопределённого возраста, уже несколько раз выбежал из коридорчика, ведущего в офис, сбегал в подсобные помещения и пробежал обратно. Фотографы, музыканты, охранники, консультанты и прочие участники уже заняли ранее оговорённые места в зале. Огороженный ленточками главный проход ещё был перекрыт, но ножницы на бархатной подушечке уже ожидали своей торжественной минуты в руках уже знакомой мне блондинки в красном.

Наконец, дуэт саксофонистов начал исполнять композицию “лестница к звёздам” и директор выставки, Ян Романович, впустил первых почётных посетителей, разрезав красную ленточку. Зал наполнился оживлёнными голосами пёстро разодетой публики. Музыка затихла, и директор произнёс вступительную речь.

Я, концентрируясь на своём тексте выступления, отстранённо водила взглядом поверх голов присутствующих, но неожиданно почувствовала, что сердцу стало тесно в груди и оно, мощно бухая, готово было выскочить наружу, стучась в висках, горле, животе. Меня бросило в жар. Я не понимала, что происходит, но дышать ровно не получалось. Обернулась и оценила, насколько приемлемо сейчас подойти к стойке с напитками. Уже выступала консультант из Санкт-Петербурга. Следующая должна была говорить я. Но не могла вспомнить, с чего должна начать речь. Выбирая между “неудобно” и “провалиться с речью”, я выбрала “неудобно”. Отошла в сторону, взяла стаканчик с водой и медленно, с наслаждением выпила, чувствуя на себе множество любопытных глаз.

“Не буду больше смотреть по сторонам”, – пообещала себе, собираясь с мыслями, но взгляд белкой устремился именно туда, где в прошлый раз я уловила нечто опасное для себя. И тут же пожалела об этом, наткнувшись на пристальный взгляд Кира.

“Боже мой! Кир!” – мысленно вскрикнула я, почувствовав слабость в коленях.

– Вам плохо? – чуть слышно спросила девушка в униформе официанта. – Выпейте воды.

– Спасибо, не надо, – ответила я осипшим вдруг голосом и вернулась в центр зала.

Пока директор представлял меня, я пыталась вспомнить средство от пустоты в голове. Помогло осознание, что от моей собранности сейчас, зависит финансирование нашего музея, и провалить общее дело я не имею права. Поэтому заставила себя вспомнить про “хвост пистолетом”, тряхнула кудряшками и рассказала об экспозиции так, что после речи зал мне аплодировал. Пока говорила, смотрела в сторону спонсоров и только в конце речи решилась перевести взгляд туда, где стоял Кир, но его там уже не было.

Пробежалась взглядом ещё раз, но не нашла и расстроилась.

Долетели до сознания последние слова директора: “Кирилл Олегович Черкасов” и с удивлением обнаружила Кира рядом с собой.

Я ни слова не понимала из его речи. Лишь слушала его голос. Он почти не изменился, но звучал уверенно и официально.

Вдохнула ненавязчивые древесные нотки его парфюма, пытаясь вспомнить, но они мне были незнакомы. Покосилась на него, пытаясь разглядеть. За эти три года он возмужал и стал ещё красивее. Высокий, загорелый, стильно подстриженный, он выглядел как герой женского романа.

Я с трудом обуздала всплеск чувств от неожиданной встречи, и в полной мере вкусила горечь воспоминаний.

Три года назад

С Киром я познакомилась на катке. Всю зиму собирались, а в марте началась оттепель, и мы с Женькой, наконец, выбрались, подгоняя себя тем, что если не сходим в это воскресенье, то придётся ждать следующей зимы.

Я в детстве ходила в секцию фигурного катания, поэтому на коньках каталась уверенно. А Женька – нет. Поэтому она осталась упражняться недалеко от скамеек, а я укатила в центр катка. Мы потом с Киром удивлялись, как на такой огромной территории мы умудрились одновременно поехать задом и столкнуться. Удивительно и то, что при таком падении, мы отделались лишь синяками. Кир помог мне подняться, извинился, я сказала, что ничего, бывает и рассмеялась. У него был такой смущённый вид, словно он неловко растоптал цветущую клумбу. Я хохотала, а он не отрываясь смотрел на меня, своими бездонными светло-серыми глазами. Подъехал Максим, друг Кира и мы потом катались до конца сеанса, показывая друг другу различные способы скольжения. В конце догадались познакомиться и ребята нас с Женькой проводили до дома.

Мы с Киром стали встречаться. По вечерам вдвоём открывали новые достопримечательности Москвы. А иногда приезжали ко мне. Я с удовольствием готовила, а они с Женькой сидели на диване, обсуждая музыкальные новинки и фильмы.

Я видела, как Женька смотрит на него, но не придавала значения. Как оказалось – зря.

Мы учились с Киром в разных Университетах, притом он получал второе высшее, но заканчивали почти одновременно. Последний год мы почти всё свободное время проводили вместе. Начали строить планы. Родители ждали моего возвращения, а Кир говорил, что никуда меня не отпустит, что как только начнёт работать, сыграем свадьбу. Мы строили планы на совместное будущее в Москве.

Я защитилась в середине июля, а Кир только собирался и усиленно готовился. Мы не виделись уже неделю, и я сильно скучала по нему. Наконец, наступил долгожданный день его защиты, и Кир скинул sms, что вечером приедет.

А я вспомнила, что позвонила мама и предупредила, что тётя Галя, соседка, поехала к сыну в Москву и везёт мне фрукты. Мне надо было ехать на вокзал встречать женщину с поезда.

Звонить Киру не стала, чтобы не отвлекать, и сбросила sms: “Уеду по делам. Буду дома только к ночи, поэтому не приезжай сегодня, выспись. Завтра увидимся”.

Тётю Галю приехал встречать сын на машине. Разговорились. Оказалось, что он живёт в том же районе. Поэтому домой я с ними добралась гораздо раньше, чем предполагала.

В прихожей увидела кроссовки Кира и обрадовалась, но, войдя в свою комнату, растерялась, увидев абсолютно голую Женьку, прильнувшую к моему Киру. Правда, он был укрыт пледом, но по бесстыдно распластанной подруге мне не составило труда догадаться, чем они в моё отсутствие занимались.

От этой картины я пришла в ярость. Первое желание было схватить эту дрянь за волосы и пробороздить пухлым личиком по полу так, чтобы мать родная не узнала. Но как поступить с Киром я придумать не могла. Пока в голове перебирала способы мести, злость сменилась отвращением. Будить их и выяснять отношения я не стала. Зачем? Достала чемодан, покидала туда свои вещи, благо книги накануне успела сдать в библиотеку, положила свою связку ключей на полочку и захлопнула за собой дверь.

Вот на улице меня прорвало. Отошла вглубь аллеи за домом и, прислонившись к дереву, рыдала в голос. Мне было больно, так, словно только что изрезали в клочья мою душу. Я вспоминала Кира. Его крупные ладони: он часто зимой в них согревал мои озябшие пальцы. Его глаза, губы, колючки волосков на подбородке и над верхней губой, задумчивость и улыбку… Как так? Если это всё ложь, то как жить дальше? Кому я теперь смогу верить? Зачем приходить ко мне, смотреть в глаза и говорить о будущем? А потом в моей постели с Женькой…

Меня он только целовал, иногда, нежно, бережно, едва касаясь. На большее не претендовал, видно, понимал, что получит отказ. Я ещё в школе, слушая про похождения девчонок, поклялась себе, что у меня всё будет первый раз только с мужем. Встретив Кира, я ни о ком другом больше не мечтала. Он, только он один на целом свете, был тем единственным, для которого я копила всю свою любовь и нежность.

Так думала я до этого вечера. А теперь все мои мечты и надежды рассыпались в прах.

Выплакав всю свою обиду, я вызвала такси и снова поехала на вокзал.

С этого момента у меня началась светлая полоса: билет до Ростова купила на удивление без проблем и ждать посадки не пришлось, и ведёрко с фруктами – пришлось кстати.

Утром позвонил Кир, но я не ответила. Он набирал снова и снова. И я, чтобы не бередить себе душу выключила телефон.

Когда включила, получила множество sms от него. Он писал, что это недоразумение, что у него с Женькой ничего нет и никогда не было, что любит только меня…

Если бы я могла тогда смеяться, меня бы это позабавило: называть недоразумением секс с моей подругой в моей постели…

Я долго писала ему несколько слов в ответ. Писала, стирала, переписывала. В конце концов, отправила: “Прощай. Для меня тебя больше нет. Желаю вам счастья”, вытащила симку и выкинула, а в Ростове купила новую.

Вернувшись домой, первое время жила как в трауре. А потом боль притупилась, и я будто спрятала её глубоко.